Катя Федорова - О том, что есть в Греции

– Почему у вас помидоры сегодня дешевле? Это те же, что и на прошлой неделе, коринфские? – подозрительно расспрашивает госпожа Эвридика.

На табличке значится имя продавца: Патрокл Христофорос.

Патрокл рыхлый, маленького роста, с круглыми женскими бедрами, в очках. Настроен апокалиптически. Эмоции льются через край, как у всех проповедников конца света.

– Так от рынка зависит, Эвридика! Сегодня рынок дешевле! Ты в помидор смотри! В душу ему! Где бы ни разрезал – кровь, сахар! Это не помидор, а… свекла! Здоровый, горный… Еще десять дней, и не будет тебе помидора! В следующем году пожалуй!

– Так… Хватит диалектики, – останавливает его восклицания Эвридика. – Насыпай!

Прокопий приложился к стаканчику и прыгает перед прилавком, как вакханка, с кульком рыбы в руках. Танцует свою роль.

– На-на-на-на! Дионисий! Ты думаешь, это я пою? Это сардина поет!

Фруктовщик Дионисий многолик или как минимум двулик. Рыночный Янус. Зазывает, выйдя к зрителям с ножом и полосатой дынькой в руках.

– Попробуй дыню! Сладкая, как пахлава! А вот мои яблоки. Положи-ка в рот кусочек.

– Не люблю я сладкое, – вяло отбивается покупатель.

– Сладкое?! – меняется в лице Дионисий. – Это на вид яблоко, а на вкус… сыр!

На столбе висит объявление о похоронах. София Коцура, 64 года. Госпожа Эвридика, прочитав его, ставит сетку с помидорами на землю, достает бумажный платок, прикладывает его к глазам:

– Какое горе для матери!

Облака сдобные, густые, как сливки, слегка растрепанные, плывут, припущенные в октябрьской росе.

– И новостей нет, – вздыхает Дионисий. – Нечего рассказать.

– Как же нет, – парирует Прокопий. – Давай обсудим, как так случилось, что у нас ничего не произошло.

Классик о греках: оливковые личности. Иконописные люди. Византийские изображения.

И пейзаж неизменен. Распухшие от воды зимние облака опустились ниже гор. Красные шары роз светятся в голых проводах ветвей. Всегда на одном и том же месте (рядом со своей будкой) лежит неподвижный, желтоватый, рыхлый, как весенний сугроб, огромный кавказский пес.

Близится медово-апельсиновое греческое Рождество. Оно же не день в день, ожидание – главный праздник.

– Моя невестка приготовила внуку индейку, представляешь! – жалуется Димитрис Мимис своему другу, Константиносу Копанакису.

– А! – громко, словно в него выстрелили, вскрикивает Константинос Копанакис. – Это же не греческая еда!

– Вот именно. Американство. А хлопот сколько с вражьей птицей! И в рассоле вымачивали, потом мариновали апельсином, горчицей, медом, лимоном. Представляешь?

– По-по-по! – Копанакис раскачивается, как разволновавшаяся кобра, готовая ужалить.

– И самое страшное – внуку понравилось. Что это, спрашивает, дедушка, такое вкусное?

– А ты что?

– А я говорю, это барашек, дитя мое. Что может быть вкуснее барашка?

– Молодец, все правильно сделал!

Госпожа Феано покупает мандарины с марким запахом, оседающим на пальцах, фасоль нового урожая, петрушку, брокколи. Направляется к рыбе. Разглядывает коралловые колючки жабр.

– Свежая?

– Не бывает свежее!

– Откуда?

– Из Черного моря, болгарская.

– Хм… Возьму, все-таки соседи.

Зонтики, столики на тротуаре. Липкий грузный дым от жаровни стелется под ногами, не может взлететь. Одна оливковая личность, пригубив пиво, говорит другой:

– Моя страховая компания лучше твоей!

– Это чем же? – отвечает уязвленный собеседник, нервно кусая продырявленное вертелом мясо. – Деньги те же. Условия те же.

– Моя мне эсэмэску прислала. О том, что начинается гроза, чтоб я был аккуратнее. Ну прямо как моя мама!

Прокопий с Манолисом пьют холодный кофе через длинные трубочки и ведут серьезный трезвый разговор.

– Я вообще никогда не сержусь, – Прокопий зажимает молодыми белыми зубами сигарету.

– Так уж и никогда? – Манолис протягивает ему зажигалку.

– Никогда. Не могу себе позволить. Видишь ли, мальчик мой, гнев оскверняет. А быть человеком и без того хлопотно.

Непременное рождественское угощение, гарантирующее праздничное настроение. В основе рецепта древние антидепрессанты: апельсиновый сок, мед, корица, грецкие орехи.

Для теста нам понадобится:

250 г оливкового масла

250 г растительного масла

125 г выжатого апельсинового сока

1 столовая ложка цедры апельсина

½ столовой ложки корицы

½ столовой ложки молотой гвоздики

2 чайные ложки соды

2 чайные ложки разрыхлителя

½ кофейной чашечки бренди/коньяка

250 г сахара

1 кг муки

Для сиропа:

500 г воды

800 г сахара

180 г меда

½ апельсина

3 бутона гвоздики

3 палочки корицы

• Смешиваем все жидкие ингредиенты (масла, сок, коньяк) и сахар, перемешиваем миксером на низкой скорости минуты 2–3, чтобы сахар хорошо разошелся.

• Муку равномерно перемешиваем с содой и разрыхлителем, корицей, гвоздикой и цедрой. Можно добавить молотых грецких орехов.

• Потом в тазике к жидким ингредиентам добавляем муку и хорошенько перемешиваем. Тесто получается эластичное, не очень плотное, но к рукам не липнущее. Долго вымешивать не надо.

• Отщипываем шарики теста чуть больше грецкого ореха и вылепливаем небольшие овальные прянички.

• Укладываем их на пергаментную бумагу на противень. Получается около 40 штук. Накалываем вилкой дырочки на поверхности.

• Духовку разогреваем до 180 °C и помещаем противень с печеньем внутрь. Выпекаем в течение 20–25 минут до золотистого цвета. Зарумянивать не надо. Во время выпекания посматривайте, как там меломакарона, – все духовки разные. Готовый пряник должен быть мягким. Если передержали немного – ничего страшного, подержите потом в сиропе подольше.

• Пока пряники остывают, делаем сироп. Смешиваем ингредиенты и варим 3 минуты на небольшом огне.

• Потом снимаем сироп с огня (он еще побулькивает) и опускаем в него пряник. Важно! Пряник должен быть комнатной температуры, а сироп – горячим.

Для украшения:

1 чайная чашка молотых грецких орехов

2–3 чайные ложки молотой корицы

2–3 чайные ложки сахара

• Ждем несколько секунд и пр(ряем зубочисткой – хорошо j входит? Если с затруднением оставляем в сиропе еще на минутку.

• Пропитанные сиропом меломакарона выкладываем на блюдо и, пока они еще горячие от сиропа, посыпаем смесью молотого грецкого ореха, сахара и корицы.

Прокопий маленького роста, смуглый, тощий, с хриплым прокуренным голосом. Производит впечатление человека, который не ест и не пьет – но не потому, что это у него нет аппетита. А потому, что он в этом не нуждается – вино у него течет по жилам вместо крови, а питается он, как языческое божество, жирным дымом костров, которые разводят зимой рыночные торговцы, чтобы не замерзнуть.