Александр Широкорад - Секретные операции царских спецслужб. 1877-1917 гг.

Особенное внимание заслуживает монсеньер Скирмунт, ближайший сотрудник и личный друг монсеньера Мышинского – секретаря кардинала Ледоховского. Монсеньер Скирмунт – уроженец России…

В настоящее время монсеньер Скирмунт специально заведует русскими делами, и он является докладчиком по всем вопросам, которые так или иначе соприкасаются с положением католической церкви в России. Он ведет крайне активную жизнь, стараясь быть в курсе всего…

Монсеньер Скирмунт уверяет, что епископ Ячевский будет всячески бороться против семинарских реформ, задуманных русским правительством, о чем он недавно еще сообщал через его, Скирмунта, посредство кардиналу Ледоховскому. В скором времени в Рим ожидается один ксендз из Люблинской епархии, который будет иметь поручение в Пропаганду. Желая, по возможности, выяснить тайные пути сношений русских ксендзов с Пропагандой, я имел случай узнать, что в Варшаве проживает племянница монсеньера Скирмунта, некая Ирена Ольшевская (улица Капуцинов, № 3), которая находится в постоянной переписке со своим римским родственником и частых общениях с католическими священниками. О ней монсеньер Скирмунт отзывается с большим доверием, и когда некто спросил, в курсе ли она дел, упомянутый прелат ответил: “Она все знает и всем интересуется. Русские власти на нее не обращают внимания и совершенно ее не подозревают. Она оказывает Пропаганде громадные услуги, и кардинал Ледоховский очень ценит ее преданность и готовность служить его идеям”».

В мае 1990 г. Мануйлов доносит:

«В Рим, по случаю юбилейного года, прибыло около двух тысяч русских католиков, преимущественно жителей Привислинского края, Ковенской и Виленской губерний, которые вошли в состав краковского и познанского паломничеств. Все эти паломники, с папскими кокардами, предводительствуемые нелегальными ксендзами, в лице бежавших из России ксендзов Струя, Серафино Майхера, Абзевича и других, а также учеников польской коллегии, осматривают базилики. На днях паломники начали петь польские песни, причем были остановлены местной полицией. Часть упомянутых паломников, в количестве 360 человек, выехала 2 мая сего года (1900) в Россию… Во время пребывания в Риме паломники находятся всецело в руках нелегальных ксендзов-фанатиков, ведущих антирусскую пропаганду».

В следующем донесении Мануйлов дает характеристики католического клира в Царстве Польском. По его мнению Жискар, нуждающийся в 10 тыс. рублей, отыщет их «при его энергии и умении пользоваться обстоятельствами… и снова учредит антирусскую конгрегацию; но на этот раз в Австрии, вблизи русской границы». Добытая «агентурным путем» фотография Жискара отправлена в министерство.

Таким образом, в России составился «перечень лиц, упоминаемых и. д. агента по духовным делам в Риме». В него вошли Генеуш, Шалбьевич, Капистран, Сикорский, Рошак, Каревич, Финарович, Новицкий, Собанский, Добровская, Светлик – всего 11 человек.

Мануйлов привлекает к агентурной деятельности русского дипломата при Ватикане Сазонова. В январе 1901 г. Сазонов отправляет по поручению Мануйлова секретную телеграмму из Рима в Департамент полиции:

«Мануйлов просит передать А.Н. Мосолову: по полученным мною сведениям, в католическом монастыре в Ченстохове печатается литографическим способом польский еженедельный журнал “Светоч”, имеющий целью националистическую пропаганду. Редактором его состоит монах Пий Пшездецкий. Кроме того, в монастыре образован склад подпольных изданий. Прошу проверить эти известия на месте, имея однако в виду, что неосторожные наблюдения могут быть быстро узнаны и литография будет перенесена».

В 1901 г. по приказу министра внутренних дел Сипягина Мануйлову, исполнявшему обязанности по римско-католическим делам в Риме, поручалось организовать наблюдение за антигосударственными группами, обосновавшимися в Риме. Согласно утвержденному 16 июня докладу, на ведение агентурного дела Мануйлову из секретных сумм Департамента полиции выделялось 1200 рублей в год. В июле 1902 г. по просьбе Мануйлова, заявившего, что из-за нехватки средств он не смог обзавестись серьезными сотрудниками и поэтому «основная часть добытых им сведений была случайного характера», сумму эту увеличили до 4 тысяч рублей в год.

В первой половине 1904 г. два агента Мануйлова в Риме – Семанюк и Котович – жаловались в Департамент полиции на «неаккуратный расчет» с ними Мануйлова, который наделал за границей много долгов и «производил гнусности». Жалобщики угрожали разоблачить в печати и парламенте деятельность русской политической полиции в Италии.

«По сему поводу и ввиду нежелания римской квестуры принять принудительные меры в отношении этих лиц Департамент полиции 4 июля 1904 года за № 6937 предложил Мануйлову озаботиться прекращением домогательств Семанюка и Котовича».

В это же время в Италии вспыхнула газетная полемика по поводу деятельности русской полиции в Риме. Поэтому в Министерстве иностранных дел решили, чтобы впредь функции агента по духовным делам при императорской миссии в Ватикане и заведование русской тайной полицией в Риме не совмещалось бы в одном лице.

На это Департамент полиции ответил МИДу, что вся эта газетная шумиха вспыхнула из-за ложных сообщений в прессу Котовича и Семанюка и что все это лишено оснований, поскольку Мануйлов никаких действий по розыску в Риме не предпринимал и никаких поручений в этом смысле не получал, а сам уже два года проживает в Париже.

Департамент полиции на этот раз солгал, так как Мануйлов кроме духовной функции выполнял и политические. Историями его итальянских похождений запестрели страницы итальянских газет, и Мануйлов был вынужден бежать из Рима.

Рачковский, собрав компромат на кардинала Ледоховского, как от Мануйлова, так и от других своих агентов, отправился в Рим, где получил аудиенцию у Льва XIII. Папа согласился «поприжать» Ледоховского, но взамен потребовал согласия России на постоянное пребывание нунция в Петербурге.

Кстати, через два года, перед своей кончиной, Лев XIII попросит открыть сейф в своих покоях, где находился его «личный и неприкосновенный фонд». Там оказалось 5 млн французских франков в совершенно новых банкнотах.

Так или иначе, но Рачковский согласился со Львом XIII и немедленно убыл в Петербург. Горемыкин одобрил действия Рачковского и доложил царю о проекте соглашения. Николай II изъявил согласие. Но тут вмешались обер-прокурор Святейшего синода К.П. Победоносцев, граф И.Н. Игнатьев и министр иностранных дел В.Н. Ламздорф.

Они все нажали на царя, и тот «передумал». В принципе, ничего плохого для империи в присутствии папского нунция в Петербурге не было. Как раз Департамент полиции смог бы установить слежку за подпольной деятельностью католического духовенства в России. Увы, господ сановников волновали не интересы России, а ущемление своих прав. Да как же может заграничная агентура обойтись без МИДа и даже без Священного синода.