Александр Бушков - Томагавки и алмазы [litres]

И, наконец, такого индейского племени – могикане – никогда не существовало. Купер его «склеил» из трех совершенно разных племен: алгонкины, магикане из Массачусетса и могекане из Коннектикута.

Об этом пишет современный английский историк Ф. Маклинн. Он же находит этому объяснение: англичане всегда гораздо меньше знали об индейских племенах, чем французы. Англичане всегда держались от краснокожих на расстоянии. Зато немало французов (в первую очередь охотников на пушного зверя) годами жили среди индейцев, и многие из них женились на индеанках (что для англичанина было немыслимо). Такая вот связь – точнее, разногласия – меж литературой и жизнью.

Итак, Франция лишилась всех своих владений в Северной Америке, до последнего квадратного сантиметра. Монополию на добычу и экспорт канадской пушнины заграбастала английская Компания Гудзонова залива. Очень интересно звучит ее полное название: «Благородная компания авантюристов Англии, торгующих в Гудзоновом заливе». Только в XIX в. в дипломатии и политике стали соблюдать изящество выражений – а до того и государственные деятели, и купцы что думали, то и говорили, ничуть не заморачиваясь дипломатическими оборотами. Ну а в богатые треской воды вокруг Ньюфаундленда радостно кинулись целые флотилии английских рыбаков.

А попутно в ходе Семилетней войны англичане оттяпали большую часть французских владений в Индии, оставив Парижу сущий мизер. Ни одна из стран – участниц войны не получила от нее таких выгод, как Великая Британия – которая для войны в Европе не выставила ни одного солдата, зато неплохо поживилась в Канаде, в Индии, в Вест-Индии и Африке (Сенегал).

Уже в XX в. историк, бывший морской офицер А. Штенцель напишет: «Семилетняя война была первой крупной войной, в которой Англия уже не посылала на материк собственных войск, а воевала только деньгами, а не солдатами». Этот метод Великая Британия будет не раз применять и впоследствии, и не только в Европе.

Ну а теперь, оставив (не навсегда) Канаду и Индию, мы вернемся в Европу. Коли уж главная тема нашего повествования – Англия, никак нельзя обойти вниманием сложную и крайне интересную тему: отношения меж Британской и Российской империями на протяжении первой половины XVIII в.

В начальный период Северной войны, которую вели меж собой Россия и Швеция, в Англии к России относились с откровенным пренебрежением и за серьезного игрока не считали. Надо сказать, для такого мнения, увы, имелись все основания: в первые годы войны шведы, что уж там, колошматили русских в хвост и в гриву, временами в Европе казалось, что с Россией вообще будет покончено.

Вот только Россия понемногу крепла, набиралась военного мастерства, улучшала вооружения, развивала военный флот…

Прошло не так уж много времени, и ситуация изменилась резко. Британские политики, надо отдать им должное, всегда отличались гибкостью и чуткостью к мало-мальски серьезным политическим и военным изменениям в Европе. А таковые были налицо. Впервые англичане забеспокоились, когда русские в 1709 г. разбили под Полтавой шведскую армию и взяли ее остатки в плен (сбежать в Турцию смог только король Карл Двенадцатый с кучкой приближенных). И совсем уж встревожились, когда в 1714 г. при Гангуте русский флот нанес сокрушительное поражение шведскому. Это имело серьезные последствия и для соотношения сил на суше: русские захватили обширный район шхер, смогли доставить достаточно продовольствия и боеприпасов действовавшей в Финляндии армии, тут же начавшей активные боевые действия. Но для англичан все-таки ключевым словом стало «море». Стремясь завоевать полное господство на морях-океанах, они очень болезненно относились к чьему бы то ни было военно-морскому усилению в Европе. Меж тем были все основания считать, что на европейской шахматной доске после побед России на суше и на море появился новый серьезный игрок, обладавший немалыми задатками к развитию и усилению, – пожалуй что даже ферзь…

В 1714 г. стало известно, что в Балтийское море зачем-то засобирался сильный английский флот. Какой информацией располагала русская разведка (к тому времени неплохо сработавшая в Европе), толком неизвестно, но Петр отправил королеве Анне форменный ультиматум: если ее эскадра войдет на Балтику и попытается предпринять что-то против России, Россия сможет этому эффективно противостоять. Столь серьезные послания на пустом месте не рождаются. Похоже, у англичан и в самом деле были какие-то серьезные планы касательно России – от которых они после послания Петра, взвесив все шансы, решили отказаться.

А через год русская дипломатия одержала нешуточную победу: 17 октября 1715 г. русские послы заключили с Георгом Первым договор, по которому Великая Британия признавала все русские территориальные приобретения в Прибалтике – которую тогда Россия самым что ни на есть законным образом (договоры прекрасно сохранились) купила у Швеции за два миллиона талеров золотом (так что нынешним независимым прибалтийским «супердержавам», выкатывающим России требования огромных денежных компенсаций за «советскую оккупацию», следовало бы сначала вернуть России эти деньги, за которые Россия их честно приобрела на цивилизованном рынке во времена, когда о Советской власти и слыхом не слыхивали).

В этом договоре (по городу, в котором он был заключен, названному Грейфсвальдским) Англия еще брала на себя обязательства о совместных с Россией действиях на море – против шведских пиратов, вовсю грабивших идущие из России английские торговые корабли.

В следующем, 1716 г., такая попытка и в самом деле была предпринята – собралась эскадра из 86 вымпелов, где были не только боевые корабли России и Англии, но и фрегаты Дании и Голландии – им тоже шведские пираты стояли поперек горла. Однако кончилось это предприятие ничем: Англия, да и Голландия тоже, опасались, что разгром шведов, пусть не регулярных военно-морских сил, а пиратов, опять-таки послужит к усилению русского флота на Балтике. А потому действовали вяло, точнее, не действовали вовсе, и весь рейд свелся к простой демонстрации оружия, от которой шведам не было ни жарко, ни холодно. Ни единого шведского корабля не захватили, ни одного пирата не вздернули на рее. Поплавали-поплавали – и разошлись по домам.

Вот тогда Петр, судя по всему, понял, что с Великой Британией каши не сваришь. Девять лет, вплоть до его смерти (1716–1725), все контакты с Англией, любые, были практически свернуты. Россия все эти годы жила так, словно никакой Великой Британии не существовало вовсе.

Сама смерть Петра давно уже вызывает определенные подозрения и позволяет исследователям выдвигать самые различные версии. Говорили, что Петр умер от жестокой простуды после того, как несколько часов провел в ледяной воде, спасая матросов с гибнущего корабля. Грешили на болезнь почек. Некоторые с оглядкой заявляли даже, что всему виной – застарелая венерическая болезнь.