Ю_ШУТОВА - Дао Евсея Козлова

Вчера телефонировал Лима, оказывается, он вернулся из своей Райволы. Обычно брат с семейством приезжает в город только в сентябре, стараясь протянуть дачную негу как можно дольше, но в этом году все стали возвращаться с финских дач раньше срока. Напуганы. Едут домой.

Начал читать ту книжицу, «Книгу пути и достоинства». Как бросил ее на столик возле дивана, так она там и лежала, а сверху постепенно копились газеты. Газет нынче нельзя не читать, очень о многом важном они пишут, репортажи с фронта опять же. Вот и накопилась целая стопка. Да что стопка, целый стог бумажный. Книжка под ним и затерялась. Я, признаться, позабыл о ней. А давеча решил все прочитанные газеты на растопку кухарке отдать, китайский мудрец и выплыл, обнаружил себя.

Как я и думал, теперь эта мудрость никому не нужна, ничего она не стоит. Вот, например: «…Все знают, что добро есть добро, но оно только зло». Что же, благими намерениями дорога в ад вымощена, с этим не поспоришь. А вот это как понимать прикажете? Это сказано о правителе, о мудром, заметьте, правителе, о таком, коего надо желать отчизне своей. «Он старается, чтобы народ был в невежестве и без страстей. Также он старается, чтобы мудрые не смели сделать чего-нибудь. Когда все сделаются бездеятельными, то на земле будет полное спокойствие». То есть надо народу дать только пищу, удовлетворить его простейшие потребности (сытый, теплый хлев), но не давать знаний, никакого просвещения, а то народ станет «мудрым» и «посмеет» сделать что-то вредное для государства. По-моему, это самоочевидная глупость. Почему надо предполагать, что просвещенный народ будет вредить своему отечеству? Это какая-то китайская казуистика. Напротив, вооруженные передовыми знаниями люди будут стремиться и будут способны работать на благо этого самого отечества. Что, без всякого сомнения, приведет к усилению и государства, и его правителя.

День сегодня по-настоящему летний, ни ветерка. Окно у меня открыто, над двором небо голубое, чистое, бездонное. Читал я, сидя прямо на подоконнике. Но мысленные рассуждения мои были прерваны криком торговки, вошедшей во двор: «Селедки галанские! Селедки галанские!» Тьфу, пропасть, ну тебя вместе с селедками твоими «галанскими». Закрыл окно и читать бросил.

Привычка моя просматривать каждый день газеты дает трещину. Не то, чтобы я начал манкировать этим, но былой жадности – скорее, что там, что пишут, что происходит – уже нет. Хороших новостей совсем мало. Остановлено строительство Дворцового моста, металл, предназначенный для его конструкций, пойдет на нужды фронта, на оружие. За Невской заставой женщины, жены запасных, разнесли рынок. Были недовольны тем, что торговцы поднимают цены. Их можно понять. Цены действительно растут день ото дня. Курьез: упали цены на зажигалки, теперь эти вещицы можно купить по гривеннику. Общество объявило бойкот австрийским товарам, дамы не берут венские модные журналы. Зато вырос спрос на географические карты. Все пытаются следить за ходом войны. Рисуют стрелочки и втыкают булавки в австрийские деревни и хутора, будто занимаются черной магией.

Лима предложил сходить в театр «Буфф» на представление «В волнах страстей». Завтра идем.

Пишу поздно вечером, можно сказать, ночью. Окно открыто. С улицы ни ветерка, ни звука, тихо как в могиле. Были с братом в театре, постановка так себе, пустая пиеска. Потом поехали в ресторан на Большой Морской, это совсем рядом с моим домом, мы довольно часто заходили сюда до войны. «До войны» – скоро будет самой повторяемой фразой: «…это было еще до войны…», «вот до войны не случалось…». Время разделилось надвое – на «до войны» и ныне. В ресторане мы как завсегдатаи спросили портвейна и водки. Подали, естественно, в фарфоровых чайниках, свободная продажа запрещена. Чокнулись чашками, закусили грибочком маринованным, а потом Лима и сказал то, что, видимо, весь вечер готовился сказать. Когда за волнами страстей следили, когда в ресторан на пролетке ехали, болтали о солнечном затмении, давеча взбудоражившем весь город. Лима уходит на фронт. Едет с санитарным поездом, военным хирургом.

Как гордился отец, когда его младший сын пошел учиться на врача. Не то что старший – шалопай и бездельник, не продвинувшийся дальше ленивого канцеляриста. Это я о себе. Мы с Климентом погодки, всегда были друг у друга. Он маленький долго не мог научиться говорить хорошо, до четырех лет даже имена наши Евсей и Климент выговорить не мог, себя называл Лима, а меня – Сей. Отец, видя нас всегда вместе, всегда вдвоем, звал нас как единого человека – Лимасей, так и говорил: «Лимасей, завтракать давай» или «Не прокатиться ли в лодке, Лимасей». Только уж когда в гимназию поступили, попросили мы не называть нас более детским этим прозвищем, дескать, взрослые мы и не пристало нам носить младенческое имя. А взрослыми когда уже стали по-настоящему, у меня нет-нет да и повернется язык брата назвать Лима. Так и вернулось старое имя.

И вот теперь Лима едет на фронт. А я остаюсь.

Германцы заняли Брюссель.

Петербурга больше нет. Теперь мы живем в Петрограде.

Снимают все вывески с фамилиями и названиями, мало-мальски похожими на немецкие. Для поднятия боевого духа нации? Для посрамления врага? Я не понимаю. Вагнера больше не исполняют в Мариинке. Бухгалтеров переименовали в счетоводов. Трактир на Сенной из «Франкфурта-на-Майне» переиначили в «Ростов-на-Дону». С чем мы боремся? Со словами? С именами? Разве есть смысл бороться с именами? Тем более что нет имен истинных, истинные имена не изречимы, а те, что произнесены, – ложны.

Какой смысл менять одно ложное имя на другое. Поменяли имя города, и мы все воодушевлены. Это так патриотично. То есть это и есть патриотизм, любовь к Отечеству? Нельзя любить город с «немецким» именем, а с «русским» – можно и должно.

Инстербург, Каушен… Немецкие имена русских побед. Ликование. Сотни убитых, не солдат, а офицеров, кавалергардов. Цвет армии, элита, те, кто должен руководить войсками, а их пустили под нож… «Когда сделается известной победа, то следует встретить эту весть с траурным обрядом, ибо на войне очень многие погибают. Так как на войне очень многие погибают, то следует оплакивать войну. Когда война окончится победою, следует объявить всеобщий траур». Прав был этот китайский гаер Лао-Цзы, ох, как прав.

Закрыли газету «Последние телеграммы», дескать, там публиковались вымышленные материалы о положении на фронте. А в других газетах – все правда? Не уверен, что есть смысл верить одним заметкам и не верить другим. Все перепутано, правда порождает ложь, а та, в свою очередь, рождает миф. Миф становится правдой. И все уходит на следующий круг, перетекает друг в друга, движется, не останавливаясь. Стараюсь не читать газет. Как знать, что происходит на самом деле. И главное, нет никаких вестей от Климента. Юго-Западный фронт. Город Ровно. Это все, что я знаю. А писем все нет.