Александр Чудинов - «Принц» и «цареубийца». История Павла Строганова и Жильбера Ромма

Мнение о французских учителях, воспитывавших дворянских недорослей в России XVIII века, в целом было не слишком высоким ни у современников, ни у историков. Сетования на низкий уровень подготовки приезжавших из Западной Европы, и прежде всего из Франции, гувернеров были во второй половине XVIII века едва ли не общим местом. В императорском Указе от 12 января 1755 года об учреждении Московского университета, в частности, говорилось: «в Москве у помещиков находится на дорогом содержании великое число учителей, большая часть которых не только наукам обучать не могут, но и сами к тому никаких начал не имеют; многие, не сыскавши хороших учителей, принимают к себе людей, которые лакеями, парикмахерами и иными подобными ремеслами всю свою жизнь препровождали». О том же писали в XVIII – начале XIX века и русские литераторы, представившие в своих произведениях колоритный ряд иноземных проходимцев, подвизавшихся в России на ниве обучения дворянских детей. Портреты фонвизинского Вральмана, пушкинского Бопре и других подобных им персонажей оказались настолько выразительны, что позднее именно по ним историки стали судить о феномене иностранного гувернерства вообще.

Хотя представление о низкой профессиональной квалификации французских наставников русских недорослей и получило в нашей научной литературе довольно широкое распространение, историки признавали, что имели место и отрадные исключения из этого общего правила. Так, В.О. Ключевский, ведя речь о гувернерах времен Екатерины II, отмечал, что «некоторые из них, стоя на высоте своего призвания, знакомы были с последними словами тогдашней французской литературы и даже принадлежали к крайнему течению тогдашнего политического движения». Среди таковых он в первую очередь называл Жильбера Ромма. С тем что миссию Ромма в России, в отличие от деятельности большинства иностранных учителей, действительно можно считать просветительской, соглашались позднее и другие отечественные исследователи, например, Ю.М. Лотман в известном труде «Беседы о русской культуре».

Однако это мнение носило скорее априорный характер, нежели опиралось на какие-либо конкретные факты, поскольку, как отмечалось выше, российский период жизни Ромма освещен в историографии достаточно слабо. Похоже, авторы, высоко отзывавшиеся о его просветительских усилиях, исходили из предположения, что человек, позднее возглавивший в Конвенте Комитет общественного образования и обладавший достаточно широкой эрудицией, чтобы участвовать в создании революционного календаря, просто по определению не мог не быть замечательным учителем для своего единственного ученика. Да и то, что этот ученик добился в дальнейшем заметных успехов на общественном поприще, хотя и косвенно, но тоже свидетельствовало в пользу гувернера, готовившего его к взрослой жизни. Тем интересней обратиться к документам, чтобы подробнее узнать о педагогической деятельности столь необычного наставника.

Эмиль Брак. «Урок географии»

Права и обязанности Ж. Ромма как воспитателя определялись договором, который он и граф А.С. Строганов подписали 1 мая 1779 г. в Париже:

«Граф Строганов, доверяя воспитание своего сына г-ну Ромму, договаривается с ним о следующих условиях:

1. Воспитание будет осуществляться по плану, заранее обсужденному, утвержденному и согласованному между родителями и г-ном Роммом. Задачи образования будут четко определены, как и методы, коими оно будет производиться. Отводимое на занятия время должно быть регламентировано, особому согласованию подлежат методы формирования характера. Все эти пункты, будучи однажды приняты обеими сторонами, становятся постоянной основой отношений между участниками договора, каковой нельзя менять, кроме как по взаимному согласию.

2. Жалование г-на Ромма составит 100 французских луидоров в течение первых трех лет и по 1000 экю в год до завершения воспитания с достижением учеником 18 лет.

Фердинанд де Брак Элер . «Урок пения»

3. Вместо пожизненной пенсии граф Строганов обязуется за себя и своих наследников выплачивать г-ну Ромму каждые 3 года по 8000 французских ливров; если же какие-либо обстоятельства вынудят г-на Ромма выйти из соглашения раньше срока, то ему из этих 8000 будет каждые три года выплачиваться сумма, пропорциональная отработанному времени.

4. Если по окончании срока воспитания г-н Ромм продолжит заботиться о ребенке, достигшем 18-летнего возраста, путешествуя вместе с ним, то стороны заключат соглашение на новых условиях.

5. Г-н Ромм будет избавлен от любых расходов, находясь на полном содержании, за исключением покупки одежды; его будет обслуживать тот же слуга, что и ученика.

6. Его возвращение в Париж, по суше или по морю, будет оплачено ему в любом случае, откуда бы оно ни происходило.

Подпись: Александр граф Строганов ».

Ромм, как мы знаем, к этому времени отнюдь не был новичком на ниве просвещения, поскольку уже не один год давал в Париже частные уроки математики. И все же его познания в области педагогики носили гораздо более теоретический, нежели практический характер. Об этом, в частности, мы можем судить по его записке старшему Строганову, где Ромм излагает свои педагогические принципы. Ее французский оригинал опубликован в книге великого князя Николая Михайловича. Был ли это упоминаемый в контракте план воспитания или некий промежуточный набросок к нему, к сожалению, не известно, как, впрочем, и точная датировка документа. Из текста можно лишь понять, что он появился на свет где-то в самом начале педагогической карьеры Ромма:

«Осознавая всю важность миссии, которую я, сударь, выполняю в отношении Вашего сына, и желая оправдать Ваше доверие, я не пренебрег ничем, что мне казалось важным, при составлении плана мудрого и обдуманного ведения дел. Три основных пункта составляли предмет моих изысканий: физическое воспитание, нравственное воспитание и образование. Идеи, представляемые мною на Ваш суд, я почерпнул из книг Тиссо, Руссо и Локка, а также из частых бесед на сей счет с просвещенным другом. Я понял, что, не имея возможности на равных участвовать вместе со своим учеником в большинстве его занятий и упражнений, я должен все свое внимание сосредоточить на том, чтобы они осуществлялись наилучшим образом, дабы извлечь из них все возможные плоды. Теперь я становлюсь для него вторым отцом и отношусь к нему именно так, а он во всякое время может рассчитывать на мою дружбу, любезность и доброту в сочетании с твердостью. То, что я, пока находился рядом с ним, узнал о его характере и хороших способностях, позволяет мне надеяться, что мои усилия не останутся безуспешными; мое самое горячее желание – вернуть его Вам достойным любви родителей и уважения всех порядочных людей».