Шервин Нуланд - Врачи [Восхитительные и трагичные истории о том, как низменные страсти, меркантильные помыслы и абсурдные решения великих светил медицины помогли выжить человечеству] [litres]

От всего этого гнойного ужаса и брутального безразличия хирургов мир избавил Джозеф Листер, который перенес плоды исследований Пастера из области фундаментальной науки в операционные и хирургические отделения больниц Европы. Как и многим из ученых медиков, о которых уже было рассказано в этой книге, ему сначала поверили лишь немногие из его коллег, в то время как остальные высмеивали и отвергали его идеи. Потребовались десятилетия, чтобы его работу оценили, и наука, финальным аккордом трудов Джона Хантера, вошла в операционную полноценным партнером хирургии. Как ни странно, его правоту окончательно признали только после того, как необходимость в его методах предотвращения инфицирования при хирургическом вмешательстве отпала. К тому времени были найдены лучшие способы, и все они основывались на оригинальной идее Листера, что обнаруженные в продуктах брожения Луи Пастером микробы могут послужить ключом для определения причины возникновения инфекции в ранах.

Пастер обнаружил свои бактерии в ферментированном пиве и вине, а Листер – в гнойных ранах. Тридцать пять лет спустя американский посол в Англии, родина которого была в числе последних стран, применивших триумфальный метод Листера, оценив наконец по достоинству его вклад в медицину от имени всего человечества, приветствовал его словами: «Милорд, это не Коллеги, не Нация, это само Человечество с непокрытой головой приветствует Вас».

И вновь прибегнем к помощи литературного дара тонко чувствующего писателя и хирурга. Резюмируя все критические замечания, высказанные когда-либо в адрес Листера, благодаря которому наступила новая эра истории хирургии, Фредерик Тревес, бывший свидетелем его жизни и смерти, однажды написал:

Листер воссоздал древнее искусство врачевания; он воплотил в жизнь реальность, дающую надежду, которая во все времена поддерживала усилия хирургов; он убрал барьер, стоявший на протяжении веков между великими врачебными принципами и успешной практикой; он сделал возможным исцеление, о котором до него можно было только мечтать. Сущность его открытия – как часто случается с величайшими научными находками – прекрасна в своей простоте и величественна в своем ничтожном размере. По значимости и полезности ничто не может сравниться с его заслугами в области развития ремесла хирурга. Он приблизил наступление удивительного будущего медицины; без его открытия мы бы не избавились от безнадежности беспомощного прошлого.

Джованни Морганьи научил врачей находить очаг возникновения симптомов у их пациентов внутри их органов. Листер, используя микроскоп, направил их пытливый взор на первопричину многих внутренних расстройств организма – на «бесконечно миниатюрный мир» Пастера. Он был выдающимся ученым, апостолом англоязычного мира, чего нельзя сказать о франкоязычном.

Те, кто изучал жизнь Джозефа Листера, посвящали месяцы и годы исследованию всего, что написали о нем его коллеги, и не нашли ни единого дурного слова о его характере. Когда существует так много информации о человеке и все без исключения известные данные служат доказательством своего рода врожденного благочестия, биографы, особенно современные любители разоблачений кумиров, склонны предполагать, что многие факты остались незапечатленными. Они рассматривают имеющиеся свидетельства, как чей-то сознательный выбор, мотивы которого, возможно, порочны и, кажется, всегда могут обнаружить истории о каких-то как минимум эпатирующих, в чем-то сомнительных ситуациях или вызывающих вопросы поступках. Если же это им не удается, они всегда оставляют явственное ощущение самодовольства героя собственной непогрешимостью.

С Листером дело обстояло совсем иначе. Похоже, он обладал такими качествами, как сердечность, кротость и мягкость, так что уже использованные его современниками слова, такие как «достоинство», «снисходительность», «честность», «доброжелательность» и «честь», не оставляют биографам шансов найти более подходящие эпитеты для его описания. Его оппоненты восхищались им. Даже самые неумолимые антагонисты, метавшие стрелы в его научные теории, не могли сказать ни одного грубого слова о нем как о человеке. Его жизненный путь был озарен светом милосердия, которое он черпал из философского источника веры, питавшей последние триста лет дух многих духовных лидеров. Его вдохновляли этические принципы «Религиозного общества друзей».

Эта организация впервые возникла в пуританской Англии Оливера Кромвеля середины семнадцатого века; о ее членах говорили, что они охвачены страстью своей веры, настолько «друзья» были переполнены чувством духовной силы. Хотя слово «квакер» сначала звучало в их адрес как насмешка, но вскоре они сами начали использовать его, подчеркивая свою приверженность особой миссии, просто сформулированной их основателем Джорджем Фоксом: «Ждать Господа». Эта концепция проистекает из пророчества Исаии 4:31: «Но те, кто ожидает Господа, наполнятся новыми силами; они поднимутся на крыльях, как орлы; они будут бежать, не останавливаясь; и они будут идти, не зная усталости».

Если ожидание Господа было их миссией, то движущей силой, вдохновляющей квакеров на ее исполнение, был так называемый «Внутренний свет», «частица Бога в каждом». Эта божественная сущность внутри заставляет «друга» подняться, чтобы произнести речь на богослужении, и эта божественная сущность внутри заставляет его выполнять работу во имя Бога на земле. Ни один человек ничем не лучше любого другого, и ни один мужчина ничем не лучше любой женщины. Нет иерархии, нет обряда. Для «друзей» не существует гордости и роскоши, а есть только необходимость приумножать доброту. Работа Бога на земле должна быть сделана: мир не был создан, чтобы быть забытым, он был создан, чтобы в нем жить. Собственность и мирская власть не должны быть отринуты, потому что они являются средством служения. Во времена Листера «друзей» узнавали по простой квакерской одежде серого, почти черного цвета, искреннему смирению и филантропии, они с одинаковой кротостью жертвовали деньги и дарили любовь.

Чтобы что-то дать, сначала нужно это иметь. Квакеры девятнадцатого века были трудолюбивыми работниками и умелыми инвесторами, вследствие чего многие члены общества были богаты, как и предки Джозефа Листера. Его отец Джозеф Джексон Листер торговал вином; его бизнес процветал настолько, что он смог купить прекрасный дом королевы Анны в Аптоне, который тогда был деревней, расположенной к востоку от центра Лондона. Несмотря на простой уклад жизни его обитателей, окруженный садами и полями Аптон-хаус был настоящим дворцом. Именно здесь в апреле 1827 года родился Джозеф Листер, четвертый ребенок в семье и второй сын.