Шервин Нуланд - Врачи [Восхитительные и трагичные истории о том, как низменные страсти, меркантильные помыслы и абсурдные решения великих светил медицины помогли выжить человечеству] [litres]

Когда профессор предложил ему официальный пост лечащего хирурга, молодой Листер не задумываясь воспользовался этой возможностью. Если у него когда-либо и были сомнения относительно своих способностей для карьеры хирурга, за время, проведенное с Саймом, они, несомненно, рассеялись. Несмотря на ужасные сцены, которые он наблюдал в операционной, и страшные трагедии, каждый день разворачивавшиеся перед его глазами, Листер поддался чарам той необычной магии, которая покоряет всех сколько-нибудь талантливых хирургов. Она захватила меня, когда я был двадцатидвухлетним студентом в Нью-Хейвене, так же как и тысячи других молодых людей, а теперь и молодых женщин в разное время в различных университетах. Независимо от любых других соображений, которыми руководствуются врачи при выборе профессии, ими управляют ощущение своего предназначения, чувство долга и внутренняя потребность быть полезными для своих собратьев по разуму. Даже глубокое интеллектуальное удовлетворение от своей работы не имеет при этом никакого значения. Хотя каждый из этих факторов, безусловно, играет свою роль, я имею в виду, что лично я получаю исключительное удовольствие от своей профессии, но сознание того, что в этом есть нечто абсурдное, делает это наслаждение еще более обольстительным. В письме к отцу Листер писал об этом чувстве радостного возбуждения:

Если любовь к хирургии является доказательством того, что человек подходит для этой профессии, то я, несомненно, создан для того, чтобы быть хирургом: ты едва ли сможешь понять, какое огромное удовольствие я изо дня в день получаю от этой кроваво-мясной специальности целительского искусства. Я все больше и больше восхищаюсь своей профессией и иногда удивляюсь, как можно постоянно испытывать такое чувство наслаждения. Меня не перестает изумлять только одно, почему люди, которые действительно любят Хирургию как искусство, встречаются так редко.

Листер планировал вернуться в Лондон по окончании своей стажировки в феврале 1855 года, но за несколько месяцев до его отъезда пришло известие о гибели на Крымской войне одного из штатных эдинбургских хирургов. Он поспешил подать заявление на вакантную должность и к апрелю 1855 года был назначен помощником хирурга в Эдинбургский королевский лазарет и преподавателем хирургии в Эдинбургский королевский хирургический колледж.

В течение почти двух лет, проведенных в Шотландии, хирургия была не единственным предметом его увлечения. Довольно часто посещая гостеприимный дом Сайма, он почти сразу начал проводить много времени в компании старшей дочери своего руководителя Агнес. Сайм, несомненно, придерживался мнения, что его юный помощник будет хорошей партией для его дочери; Джозеф Листер – старший, хотя и был очень высокого мнения об Агнес, был менее оптимистичным, поскольку в те времена квакеры, связавшие свою судьбу с людьми, не разделявшими их веру, как правило, должны были либо добровольно выйти из «Общества друзей», либо изгонялись своими собратьями по религии. В конечном счете, он смирился с неизбежным решением своего сына. Возможно, он нашел утешение в отрывке из апостольского послания, опубликованном «Обществом друзей» за год до этих событий: «Истинная религия – не в ритуалах и не в их формальном исполнении». И хотя теперь молодой муж Агнес Сайм Листер стал членом англиканской церкви, его мировоззрение осталось прежним. Он не был лучше или хуже своих товарищей, просто он немного изменился; поведение Листера не стало отличаться ни отстраненностью, ни отчужденностью, он по-прежнему был таким же особенным, как и его вновь обретенная манера обращаться к людям на «вы». Хотя он перестал носить мрачные знаки отличия квакера, он навсегда сохранил прекрасные особенности своей натуры.

Молодожены решили совместить медовый месяц с работой. Проведя четыре недели в озерном крае на северо-западе Англии, они отправились в трехмесячный тур по континенту. За исключением Парижа, больницы которого Джозеф объезжал в прошлом году, они осмотрели клиники почти всех городов, куда они заезжали. Пара побывала в Падуе, Болонье, а затем и в общественных больницах Вены – самых важных пунктах их маршрута. Четырнадцать лет назад Карл фон Рокитанский был гостем на ужине в Аптон-хаусе, теперь же знаменитый патологоанатом проводил много времени, развлекая сына хозяина этого гостеприимного дома. По понятным причинам этот визит 1856 года вызвал среди ученых множество спекуляций относительно возможного общения Листера с Земмельвейсом. Существует как минимум две причины сомневаться в том, что они действительно встречались. Во-первых, Листер позже писал о том, что узнал о работе несчастного венгра много лет спустя после открытия бактериальной причины инфекционных заболеваний. Во-вторых, даже если бы существовали серьезные основания не доверять словам человека с безупречной репутацией, известно, что в Вене не часто вспоминали о специалисте по детской лихорадке после его отъезда в Будапешт в 1850 году. Нет никаких свидетельств, подтверждающих влияние Земмельвейса на работу Листера по разработке антисептиков.

Свадебный портрет Джозефа и Агнес Листер, 1856 год. (Любезно предоставлено миссис Дэвид Доурик и семьей Листер.)

После посещения больниц Праги, Берлина, Вюрцбурга и других городов Германии новобрачные вернулись домой через Париж и поселились в доме на Ратленд-стрит в нескольких метрах от кабинета Сайма и в пятнадцати минутах ходьбы от университета и эдинбургского Королевского лазарета. Устроившись весьма комфортно, Джозеф Листер целиком посвятил себя делу своей жизни.

У него началась беспокойная жизнь клинического хирурга и исследователя. Поскольку он был практикующим консультантом и первым помощником Сайма, в его обязанности входило посещение больных по срочным вызовам в любое время дня и ночи. Хотя пока у него было немного собственных пациентов, в клинике лазарета был напряженный график обходов и процедур, к тому же постоянно требовалось время для исполнения обязанностей преподавателя, включавших подготовку лекций. В те дни не существовало компаний по снабжению биологическим материалом; ему приходилось собирать органы на скотобойне и мелких животных в ручьях и полях. Он постоянно читал французскую и немецкую литературу по физиологии и хирургии.

С самого начала Агнес стала для Джозефа научным ассистентом, личным секретарем и самым строгим критиком его рукописей. Из кухни своего нового дома они сделали лабораторию, где Листер с помощью своей жены начал широкомасштабную серию экспериментов. Его мастерство в обращении с микроскопом позволило ему вскоре внести значительный вклад в понимание структуры и принципов функционирования нервных и мышечных волокон, свертывания крови, потока лимфы и самого увлекательного из всех предмета – процесса воспаления. В кухонной лаборатории они проводили один эксперимент за другим. Результаты всех испытаний, его лекционные заметки, а позже и манускрипты педантично записывались четким разборчивым почерком его верной сподвижницы Агнес.