Шервин Нуланд - Врачи [Восхитительные и трагичные истории о том, как низменные страсти, меркантильные помыслы и абсурдные решения великих светил медицины помогли выжить человечеству] [litres]

Везалию не суждено было задержаться в Париже и получить медицинскую степень. Через три года после его поступления в университет между Францией и императором Священной Римской империи Карлом V разразилась война, и ему пришлось вернуться на родину в империю. В 1536 году он был зачислен в медицинскую школу университета в Левене с зачетом предметов, сданных в Париже, и весной 1537 года ему присвоили степень бакалавра медицины. Его интерес к анатомии не ослабевал, как и его рвение в добыче образцов для изучения. Свой энтузиазм и готовность рисковать ради достижения цели Везалий ярко описал в истории про то, как он получил свой первый шарнирный скелет, соврав местным властям, что привез свое сокровище домой из Парижа. Джемма, которую он упомянул в своем рассказе, – это Гемма Фризиус, позже ставшая известным математиком и астрономом:

Прогуливаясь в поисках костей в том месте, куда, к большому удобству студентов, отовсюду привозили тела всех казненных, я наткнулся на высохший труп… Кости были абсолютно голыми и удерживались вместе только за счет связок, от мышц сохранились лишь небольшие части в местах их прикрепления к скелету… С помощью Геммы я вскарабкался на столб и потянул за бедренную кость; вслед за ней сдвинулись лопатки вместе с руками и кистями, хотя пальцев на одной из них, обеих коленных чашечек и одной из ступней не было. После того как мне удалось тайно в несколько приемов перенести ноги и руки домой (голову со всем туловищем я оставил на потом), вечером я решился выйти из города, чтобы забрать грудную клетку, которая висела на прочной цепи. Я горел таким сильным желанием… что не побоялся вырвать у ночи то, чего так жаждал… На следующий день я принес кости по частям домой через другие городские ворота… и составил скелет, который хранится в Левене в доме моего дорогого старого друга Гисберта Карбо.

Некоторое время спустя Везалий понял, что напрасно подвергал себя опасности. Когда он хотел получить труп для вскрытия, чего в Левене не случалось уже восемнадцать лет, ему пришел на помощь бургомистр города. Мы можем предположить, что до этого момента Везалий проводил вскрытия с обычными для того времени целями: чтобы собственными глазами убедиться в правильности учения Галена. Эта гипотеза подтверждается тем фактом, что его дипломная работа была парафразом книги арабского врача Рази.

О событиях жизни Везалия после получения степени известно немного. Мы знаем, что он уехал в Базель, где опубликовал второе издание своего парафраза работы Рази в компании Ruprecht Winter. Вероятно, под впечатлением от недолгого пребывания в швейцарском городе, который был в то время ведущим европейским центром книгоиздательства, он задумал серьезный проект, результатом которого в 1543 году стал его всемирно известный шедевр.

После выхода второго издания парафраза новоиспеченный бакалавр медицины отправился в Венецию, чтобы найти художника, который мог бы помочь ему сделать рисунки для гравюр на дереве с изображением серии запланированных им вскрытий. Вскоре он познакомился, возможно, через Тициана, со своим будущим другом бельгийцем Яном Стефаном ван Калькаром. Одновременно он изучал клиническую медицину, чтобы получить докторскую степень в Падуе. Университет располагался всего лишь в двадцати милях от Венеции, где Везалий проходил практическое обучение в больнице и в декабре 1537 года предстал перед экзаменаторами. Факультет Падуи не только присвоил ему степень доктора медицины с наивысшей оценкой, но на следующий же день назначил его профессором хирургии и анатомии с зарплатой сорок флоринов в год. Хотя в обязанности нового профессора входило чтение лекций по анатомии, его должность не считалась очень престижной по сравнению с положением других преподавателей медицины, чьи зарплаты были в несколько раз выше, чем у двадцатитрехлетнего новичка.

Прогрессивная образовательная политика университета Падуи позволяла членам факультета вводить разумные нововведения в методы обучения. Везалий немедленно воспользовался этой привилегией. Прямо в день своего назначения, 6 декабря, он провел серию вскрытий трупов, в которых сам исполнил все три роли: хирурга, демонстратора и лектора. После такого стремительного начала он быстро сформировал своеобразный педагогический стиль, благодаря которому стал популярным среди студентов: он лично препарировал трупы, параллельно давая разъяснения и иллюстрируя учебный материал на подвешенном рядом со столом скелете. В качестве средства ориентации он рисовал очертания костей на поверхности кожи до того, как произвести вскрытие трупа. Везалий составил большие схемы для демонстрации анатомии и всего того, что было известно о функциях органов. Он проводил вскрытия для демонстрации живых органов, а иногда вивисекцию мелких животных для сравнения их анатомии с человеческой. Таким образом, преподавание было многоплановым, включая объяснение физиологии, коррелирующее со строением скелета, и формируя цельную картину, которая фиксировалась в памяти с помощью схем и диаграмм.

На основе этих вскрытий в течение нескольких первых месяцев в сотрудничестве с Калькаром он изготовил шесть анатомических гравюр. Каждая из них состояла из центрального рисунка со сносками в виде букв и сопроводительным текстом по бокам страницы. В апреле 1538 года под заголовком Tabulae Anatomicae Sex («Шесть анатомических таблиц») были опубликованы эти шесть диаграмм, предвосхитив появление знаменитой Fabrica.

Tabulae – это серия гравюр, выполненных на деревянных досках размером 48,36×34,29 см. Три из них – изображения скелета, выполненные Калькаром, а остальные – собственные иллюстрации Везалия, демонстрирующие три основных системы кровообращения: артериальную, венозную и портальную. Хотя Везалий по-прежнему продолжал подстраивать собственные наблюдения под данные, приведенные в трактатах Галена, в его работах появились признаки того, что он убежден в наличии некоторых ошибок в утверждениях предшественника; например, он указывает на несоответствия между данным Галеном описанием определенных костей и его наблюдениями. Но о степени его неизбывного доверия к старым описаниям можно судить по тому факту, что он изобразил на одной из пластин несуществующую rete mirabile (чудесную сеть), спиральные сосуды, которые Гален якобы обнаружил у основания мозга.

Tabulae была переходной работой. Хотя во всех основных моментах она представляла собой экспозицию анатомии и физиологии в соответствии с учением Галена, это была первая попытка преподавателя медицины создать учебное руководство такой точности и качества. Самое важное то, что в Tabulae Anatomicae Sex уже присутствуют первые неуверенные намеки на будущие величайшие заслуги автора перед наукой – освобождение анатомии от ига авторитетов. Следующий небольшой шаг вперед Везалий сделал спустя месяц, когда опубликовал пересмотренное издание работы, которую два года назад он помогал подготовить Гюнтеру из Андернаха. Эта новая книга содержала поправки к нескольким второстепенным концепциям Галена.