Карла Вайганд - Камеристка

Мадам Франсине, моей умной и всегда заботливой госпоже, я обязана своей новой жизненной энергией.

Я и сегодня все еще люблю ее.

1793 год начался неплохо для нашего нового правительства, Конвента. К большому удивлению всех, революционным войскам действительно посчастливилось при Вальми остановить продвижение герцога Брауншвейгского. Вдруг дело приняло иной оборот. У некогда таких трусливых, полностью деморализованных французских солдат, появилась энергия. Они с воодушевлением бросились навстречу нападавшим и вынудили союзников отступить. Газеты захлебывались от восторга. Они говорили только о «стратегическом гении наших офицеров» и о «героизме наших храбрых солдат». Прошли шесть недель, и наша армия вдруг стала одерживать одну победу за другой. Она не только выкинула австрийцев и пруссаков из Франции, но даже проникла в Бельгию, куда отступили враги.

Королева устало провела рукой по лицу:

— Признаюсь, сейчас я окончательно теряю всякую надежду на спасение.

Король сдался уже давно.

Мадам дю Плесси, после того как другая дама из свиты королевы серьезно заболела, снова вернулась на службу у наследника престола. Так мы обе опять стали жить в Тампле.

К счастью, там была маленькая библиотека, и король мог ею пользоваться. Он долгими часами читал сочинения Тацита, Плутарха, Буффона, [74] Сотрудник «Энциклопедии», критик феодализма и его идеологии (Прим. пер.). Монтескье, Вольтера и Дидро. На последнем этапе своего земного существования Людовик стал настоящим книголюбом. За несколько месяцев он проглотил сотни книг. Кроме того, он взял на себя важную задачу: он преподавал своему сыну латинских классиков. За короткое время, которое ему было отпущено, его величество очень сблизился с дофином.

Сантерр был состоятельным буржуа; он занимался не только пивоварением, которое становилось все популярнее. С мая по октябрь солодовня простаивала, и деловой Сантерр преобразовал ее в баню. Деревянные лохани служили теперь ваннами.

В обычных ушатах можно было только сидеть. В солодовых лоханях Сантерра можно было вытянуться, а это существенно повышало удовольствие от ванны. Все, кто хотел не только помыться, но и получить удовольствие от купания и мог себе это позволить, ехали в пригород. Вскоре среди аристократов стало модой купаться у пивовара Сантерра, даже если самого его они считали примитивным и жестоким пролетарием. Вода имела нужную температуру, об этом заботились молодые хорошенькие банщицы. За дополнительную плату они добавляли в воду лавандовое и розовое масло, так что в помещении распространялся приятный аромат, который расслабляюще действовал на тело и душу. После ванны сильный банщик или девушка баловала их кожу особым маслом, а также разминали мышцы. В тот момент самым популярным стало масло из еловых или сосновых иголок, которое великолепно пахло лесом и природой.

Так как я интересовалась составами всяких кремов, мазей и масел для кожи, то охотно сходила бы туда разок, чтобы пошпионить. Когда я рассказала об этом своей госпоже, она жестко сказала:

— Пока я жива, это чудовище не заработает на мне ни су — ни своим водянистым пойлом, ни сомнительной баней. Я не понимаю людей одного со мной сословия. Стыдно должно было бы быть всем аристократам, которые ходят в его солодовню. — Возмущенная мадам Франсина бегала по маленькой комнатке в Тампле. — Кто из моих знакомых пойдет туда, того я никогда в жизни больше не удостою ни одним словом.

В конце сентября солдаты Национальной гвардии разлучили Людовика с его супругой и отвели его в большую башню Тампля. Его комната была обставлена по-спартански: большая кровать, секретер, четыре стула, кресло, стол и зеркало, висевшее над камином.

Король обрадовался камину, хотя тот и коптил. Была осень, и ночи в средневековых стенах были ужасно холодные. Мы узнали об этом от месье Жан-Клода, личного слуги Людовика, когда мы встретились с ним во дворе.

— Большое огорчение его величеству доставляют лозунги, которые встречаются на каждом шагу, — сказал нам слуга. — В его приемной кто-то очень крупно написал на стене текст Декларации прав человека и гражданина, так что ее и близорукий может прочитать. К тому же она в рамке цветов триколора.

Людовик XVI всегда любил хорошо поесть; и в Тампле это не изменилось. Однако он за короткое время сильно похудел. Его толстощекое лицо с тройным подбородком заострилось, и вокруг усталых глаз появились черные круга. На лбу и в углах рта прорезались глубокие морщины. Ему еще не было и сорока, а выглядел Людовик как старик; несмотря на свой представительный рост, ходил он теперь сгорбившись.

Мы Людовика больше не видели; только его верный личный слуга Жан-Клод, служивший ему много лет, держал нас в курсе, сообщая новости.

— В Конвенте множатся голоса, требующие смерти короля. В «Друге народа» и в других публикациях одинокого человека в Тампле насмешливо называли «Людовик Последний». Прозвище, которое не обещало ничего хорошего и для будущего дофина.

Мадам Франсина была совершенно подавлена.

18 ноября король получил еще один удар: один из немногих еще остававшихся верными ему людей предал его. Это был слесарь месье Гамен, с которым Людовик дружил более двадцати лет. Это Гамен обучил тогда совсем юного короля слесарному ремеслу. Они проработали рядом два десятилетия, и мастер знал, наверное, своего господина, как никто другой. Гамен донес властям следующее:

— Я хотел бы сообщить Конвенту, что гражданин Людовик Капет приказал мне год назад выковать из железа ящик. Он хотел хранить там секретные бумаги, которые ни в коем случае не должны попасть в руки революционного правительства. — И предатель лицемерно прибавил: — Я говорю это, так как чувствую себя обязанным революции и давно уже отрекся от упомянутого ранее гражданина Капета.

Высказывание Гамена в «Друге народа» оценили как особенно патриотический поступок.

— Этот Иуда точно знает, что тем самым помогает забивать гвозди в гроб короля. Теперь у Людовика больше нет шансов пережить революцию. Кто еще отважится выступить за его помилование? — спросила мадам Франсина.

В развалинах Тюильри стали искать тот железный ящик и нашли его. Большая часть документов не имела особого значения.

— Радикалы разозлились и разочаровались, мадам. Они ожидали большего, — узнала королева от одного из слуг.

Наконец они все-таки обнаружили некоторые документы, которые оказались достаточно важными, так что можно было соорудить кое-какое шаткое обвинение в предательстве.

11 декабря 1792 года еще до рассвета нас разбудила громкая барабанная дробь. Я, любопытствуя, подбежала к маленькому оконцу, но ничего особенного не происходило. Я только увидела, что кавалерийский эскадрон въехал в Тампль. Укрепили охрану крепости. Всадники привезли с собой пушки, которые теперь стояли, никому не нужные во дворе.