Wilhelm Winter - Война по убеждениям [СИ]

— Тронешь его, и я клянусь, что выпущу кишки этой суке! — послышался голос Гребера. Все взгляды приковались к нему, и все замерли. Гребер, заляпанный кровью стоял и держал Джоану, плотно приставив свой меч ей между ног.

— Только попробуй — зарычал на него Раэ.

— Ему она не нужна — улыбаясь произнес Фридрих — что тебе дороже? Моя смерть или твоя возлюбленная блудница.

Кончик лезвия дернулся. Раэ посмотрел на Фридриха.

— Пообещай, что я смогу уйти живым с ней и своими людьми! Наши дороги больше не пересекутся, мой бывший друг. Ты так много говорил о том, как ненавидишь отца, но в итоге стал одним из них! Твой отец бы гордился тобой, он тоже часто бил свою жену. Как и мой отец, как и все остальные, но я новый человек и чистый лист, я положу этому конец хотя бы в своей семье.

— Обещаю.

Винтер убрал оружие и сделал пару шагов назад. Гребер продолжал неуверенно смотреть на своего господина. Джоана взвизгнула и Фридрих заорал:

— ОТПУСТИ ЕЕ, ЧЕРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ!

Голос у него перехватило, а удивленный Гребер, что рассчитывал на резню, разжал свою хватку. Фридрих махнул рукой и посмотрел в след своему другу и своей поистине съедавшей его любви. Дверь закрылась и пара нежно держась друг на друга покинула пристанище теперь уже одинокого и заблудшего в своих убеждениях дворянина.

— Скажи, Гребер, — начал говорить Фридрих, продолжая сидеть на полу и тупо смотреть на дверь, — я поступил правильно? Я пожертвовал любовью ради дружбы, я отдал одно из самых дорогих, что было у человека! А что получил? Ненависть лучшего друга…

— Вы поступили справедливо, но неправильно — флегматично ответил ему его слуга — только дурак, не в обиду будет сказано, упустит из своей постели такую красотку. Поступок по истине рыцарский, но на рыцарстве в наше время мало кто выезжает наверх.

Нижняя Саксония, март 1074 года

— Война если честно была так себе. Пара мелкий стычек, а окрестили Саксонской войной — ухмыльнулся рядом едущий Клемсен. Последние несколько месяцев он был невероятно доволен собой, но иногда становился очень вспыльчивым, когда речь заходила об Раэ или Джоане.

— Зачем мы едем в Харцбург? Ведь мир был подписан еще второго февраля в Герструнгене. — спросил Фридрих, не желая вновь заводить тему о своем поступке. Если бы он начал объяснять причины, то Клемсен лишь покрутил бы у своего виска и назвал бы сумасшедшим.

— Встретимся с парой нужных людей, что помогут мне и помогут тебе. У тебя вон людей недостаточно и надо бы денег больше на восстановление. Вот и попросим у них, а я кое-что другое — он загадочно подмигнул своему младшему брату.

Фридрих решил не приставать с вопросами. Клемсен умел изящно уходить от ответов, а также врать и лукавить. От него правды не добьешься даже под угрозой смерти. Они ехали группой, хотя младший из братьев и настаивал, чтобы поехать в одиночку, но Клемсен слишком сильно переживал за свою шкуру. Два всадника ехали спереди, за ними ехали Клемсен и Фридрих, а в самом конце ехала основная группа, состоящая из десяти человек.

Минут через десять или пятнадцать показался один из самых крупных городов Германии, в котором расположился императорский двор. Отвечая на безмолвный вопрос Фридриха, Клемсен ответил, махая рукой:

— Нет, императора сейчас в городе нет, и я не знаю где он находится.

Черноволосый аристократ лишь кивнул и посмотрел на своего брата, потом отвернулся. Огромный поток состоящий из людей, лошадей, другой скотины и повозок. Большинство конечно же шли пешком, а свою скотину вели за поводок рядом.

— Эй, челядь разойдись! — закричал первый из всадников, стараясь разогнать бедняков, что столпилась по краям дороги.

— А ты что у нас, самый важный? — крикнул в ответ ему обиженный молодой крестьянин. Всадник развернул свою лошадь и грозно посмотрев на него, снес его и начал топтать копытами рядом с ним. Глядя на это представление, Клемсен засмеялся, а Фридрих лишь грустно улыбнулся.

— Расслабься брат — сказал ему его сосед, хлопая по плечу — богатые всегда имели бедный, имеют бедных и всегда будут иметь бедных. Эта жизнь, пора привыкать, вроде уже не маленький.

Фридрих скинул чужую руку со своего плеча и ускорился. Поравнявшись со всадником, он схватил того за руку и глядя прямо в лицо грозно произнес:

— Держи себя в руках. Оставь его.

Всадник, удивленный ушел в сторону, но не смея перечить своему господину. Недовольный крестьянин встал с земли и потирая ушибленные и красные от внутреннего кровотечения места, неуверенно посмотрел на Фридриха, не зная, что говорить. Новоприбывший всадник бросил тому мешочек с монетами, после чего бросил:

— Купи своим детям чего-нибудь.

— Ну да, вам же нужны новые солдаты для ваших извечных войн — продолжал тот гнуть свою линию. Фридрих пропустил мимо ушей это едкое замечание и группа вооруженных людей верхом на скакунах продолжила свой путь.

Харцбург представлял из себя город, окруженный каменными стенами, но из-за недавней осады проводимой Саксонскими дворянами, что восстали из-за неумелой политики Генриха — в стене образовалось очень много дыр и слабых мест. Рабочие под надзирательством солдат сейчас пытались на скорую руку залатать их и починить город. Фридрих видел, что самим солдатам было все равно что происходило вокруг них. Они стояли и лениво отмахивались от летавших вокруг мух, стараясь не выходить на солнце, а когда их выгоняли более старшие по званию, то они становились недовольными и злыми. Вследствие чего начинались издевательства над рабочими и крестьянами.

Фридрих подъехал к главным воротам, через которые шел основной поток людей. Ворота были распахнуты, а сами стражники не без усмешки смотрели на саксонских крестьян. Это началось еще при Генрихе третьем и продолжалось до сих пор. Феодалы Швабского происхождения, что теперь покидали Саксонию по установленному Генрихом миру, оставили тут частичку своего презрения и ненависти для рядовых солдат.

— Солдат — крикнул самому ближайшему Фридрих — почему на боевом посту спишь? А если враг появится?

Тот поднял голову и пнув лежавший на земле мешок, заговорил:

— А тебе какое дело? Думаешь родился в хорошей семье и сразу стал пупом земли? Нам плевать что ты думаешь и что ты хочешь там от нас. Ты дворянин и аристократ, но для нас ты очередной зазнавшийся выскочка.

Клемсен положил руку на плечо Фридриху и сказал:

— Не стоит даже пытаться. Люди не понимают, когда ты хочешь им помочь. Эта беспричинная зависть на почве рождения сильная вещь. Поехали.

Группа тронулась дальше, а за спиной у них солдат плюнув им в след негромко сказал сам себе:

— Ненавижу нашу «аристократию»