Андрей Домановский - Загадки истории. Византия [litres]

Император Исаак ІІ Ангел едва успел отправить к Генриху VI посольство для переговоров, как был свергнут собственным братом, воцарившимся под именем Алексея ІІІ Ангела (1195–1203 гг.). Родственные чувства не остановили нового самодержца от расправы над поверженным – Исаак ІІ был ослеплен и брошен в темницу в Константинополе. Такая жестокость, проявленная к собственному брату, вызвала неприятие даже в византийском обществе, привычном к заговорам, мятежам и переворотам. Более того, брат надругался над братом лишь затем, чтобы безраздельно злоупотреблять властью. Давая обобщенную характеристику правления василевсов династии Ангелов, Никита Хониат отмечал, что братья, «во многих отношениях недобросовестно пользовались властью; но особенно они страдали корыстолюбием, не упуская случая извлекать деньги даже из неправедных источников, и притом не берегли собираемых богатств, но сыпали их обеими руками на пышную придворную обстановку и драгоценные костюмы, более же всего разорялись на любовниц и на родню, совершенно бесполезную в делах общественного управления».

При Алексее III дела в империи пошли еще хуже, чем при Исааке ІІ. Правление нового императора так же, как и его брата, отличалось невероятной пышностью двора, некомпетентным расходованием государственных средств, достигшей невероятных масштабов коррупцией. Василевс готов был пойти на любое святотатство и преступление, лишь бы изыскать средства для своих непомерных трат. Так, по его приказу были ограблены гробницы византийских василевсов, что позволило получить 70 кентинариев (около 23 центнеров) серебра и некоторое количество золота. В другой раз по его прямому приказу боевая эскадра ромейского флота была направлена для грабежа торгового морского купеческого каравана, шедшего в Амис. При этом флотоводцы, желая, видимо, урвать кое-что и для себя лично, принялись грабить все суда, встречавшиеся им по пути. Под их горячую руку попали суда торговцев иконийского султана, что привело к войне между империей и сельджуками.

Под стать василевсу была и окружавшая его знать. Так, некий начальник константинопольской тюрьмы Иоанн Лагос (по-гречески «заяц»), выпускал по ночам наиболее ловких воров «на дело», а когда они возвращались, забирал себе большую часть украденного и награбленного. Прозванный «толстопузым» мегадука Михаил Стрифн, муж одной из сестер императрицы Ефросиньи Дукены, скооперировавшись с друнгарием флота Стирионе, торговал направо и налево имуществом военно-морских сил государства: «имел обыкновение превращать в золото не только рули и якоря, но даже паруса и весла и лишил греческий флот больших кораблей». В итоге к 1204 г. в гаванях столицы не оказалось ни одного византийского военного корабля, способного хотя бы выйти в море. В своем знаменитом романе «Баудолино» Умберто Эко, щедро заимствуя сведения из истории Никиты Хониата, так описывал казнокрадство, взяточничество, откровенный хищнический грабеж государственных средств, царившие в Византии при правлении Алексея ІІІ накануне Четвертого крестового похода: «Алексей же Третий в то время смекнул, что империя в опасности. До тех пор, хотя зрение у него как раз было в порядке, он заливал глаза хуже слепца: тунеядствовал, окружал себя мздоимцами. Ты подумай, до чего дошло, что, когда он хотел строить военные корабли, то не смог добиться от блюстителя царских запасников разрешения на рубку леса. А Михаил Стрифн, адмирал его армии, втихую продавал паруса и снасти, штурвалы и всякий такелаж с имевшихся кораблей, дабы пополнять собственные карманы».

С алчностью и мотовством Алексея ІІІ могла сравниться разве что его же бездарность в делах управления государством. «Какую бумагу кто бы ни поднес царю, – свидетельствовал Никита Хониат, – он тотчас подписывал, будь там бессмысленный набор слов, и [даже если] требуй посетитель, чтобы море пахали, по земле плавали, а горы поставить на середину моря». Под стать василевсу подбирались и управленческие кадры, состоявшие в основном либо из родственников правящего семейства, либо из тех, кто готов был купить за деньги продававшиеся любому желающему богатею чины и титулы. Поэтому придворные сановники беззастенчиво расхищали казну, стремясь вернуть истраченное на получение государственной должности.

Не удивительно, что в таких условиях подданные пытались тем или иным образом сопротивляться властям. Массовым стало бегство от налоговых сборщиков и переход сельских жителей Малой Азии в подданство иконийскому султану. Показательным можно назвать бунт в столице, вызванный злоупотреблениями уже упомянутого Лагоса. Когда этот чиновник приказал взять под стражу некоего ремесленника, высечь его и обрить ему голову, его собратья по ремеслу осадили тюрьму, выломали ворота и освободили заключенных. Одновременно горожане в храме Св. Софии собирались провозгласить нового императора и сражались с городской полицией, достаточно эффективно забрасывая ее камнями и черепицей. Лишь введение дополнительных войск и отсутствие у восставших достаточного количества оружия позволили правительству к вечеру подавить бунт.

Внутреннее разложение империи сопровождалось стремительным ухудшением ее внешнеполитического положения, причем к территориальным потерям добавился совершенно новый фактор – обоснованная претензия на византийский престол извне. Исходила она от все того же Генриха VI, планировавшего включить Византию в состав подвластной ему Священной Римской империи. Поначалу германский император, казалось, принял сторону нового василевса ромеев Алексея ІІІ Ангела, предоставив ему вооруженную поддержку. Немецкий аббат-хронист, продолжатель хроники Оттона Фрейзингенского Оттон Сен-Блезский писал: «Благодаря милости цезаря (имеется в виду Генрих VI) Алексей имел в своем распоряжении тевтонское войско, которое он призвал к себе. Пользуясь содействием тевтонов, он добился греческого царства».

В качестве предлога для обоснования прав германских правителей на Византию был использован факт женитьбы брата герцога Филиппа Швабского на византийской царевне Ирине, дочери низвергнутого Исаака ІІ и вдове Рожера, сына Танкреда де Лечче и последнего норманнского государя Сицилийского королевства. Благодаря такой династической комбинации у Генриха VI появился формальный предлог для того, чтобы открыто выступить против Алексея ІІІ, мотивируя свои действия стремлением утвердить попранные права Филиппа на византийский престол. Германский император выступал как бы в качестве мстителя за свергнутого Исаака II и поборника прав его наследников, что создавало в глазах современников видимость законности его притязаний на Византийскую империю. Как видим, западные правители не только не оставляли намерений завоевать Византию, но и активно создавали поводы для начала против нее военных действий. Впоследствии тесные связи между свергнутыми Ангелами и Гогенштауфенами сыграли важнейшую роль в истории Четвертого крестового похода.