Андрей Домановский - Загадки истории. Византия [litres]

Лишь Генуя и Венеция оказали небольшую поддержку защитникам Константинополя. К великой радости горожан в январе 1453 г. на двух больших судах прибыл отряд генуэзских добровольцев из 400 тяжеловооруженных воинов под командованием талантливого храброго кондотьера Иоанна (Джованни) Джустиниани из Хиоса, по прозванию Лонго (Длинный). Историк Дука писал по этому поводу: «…прибыл из Генуи некто по имени Джованни Лонго, из рода Джустиниани, с двумя огромными кораблями, на которых было множество великолепных боевых машин, а также вооруженные молодые генуэзцы, исполненные воинственного духа». Император назначил Джованни полководцем и главнокомандующим, посулив в уплату за труды о. Лемнос. Немного позже подошли еще несколько венецианских кораблей.

Греки Мореи, погрязшие в междоусобице и покоренные турками, не смогли прислать подмогу осажденной столице. Собственные же силы ромеев были невелики. Вместе с отрядами иностранных наемников, константинопольскими венецианцами и каталонцами, лучниками, оплачиваемыми папой, и греками-добровольцами защитники столицы насчитывали немногим более 7 тысяч воинов, которые прикрывали собой от 50 до 70 тысяч жителей. Византийско-италийский флот из 26 судов, хотя и обладал такими преимуществами, как «жидкий огонь» и высокое мастерство мореходов, оказался заперт турками в гавани Золотого Рога.

Противостоящая ромеям, готовящаяся к осаде армия султана была огромна. Она насчитывала 150–200 тысяч человек, из них 30 тысяч составляли янычары. К весне 1453 г. Мехмед II построил флот из 80 военных и 300 грузовых кораблей, необходимых для переброски десанта и доставки снаряжения, и начал собирать его под Константинополем. Созданная турками артиллерия не имела себе равных в Европе. Давно устаревшие византийские орудия не шли ни в какое сравнение с пушками мусульман. К тому же греки опасались использовать свою артиллерию, поскольку при выстреле орудия разрушали стены древней христианской твердыни, не приспособленные для пушек.

При любых расчетах выходит, что на одного защитника Константинополя приходилось никак не меньше 20 врагов. Правда, как выяснилось позже, султан не знал об этом и преувеличивал численность своих противников. И все же последние надежды и чаяния ромеи возлагали на проверенные временем мощные тройные крепостные стены своей древней столицы, перед которыми в свое время оказались бессильными авары, арабы, болгары и русы. Защитники были прекрасно вооружены, снабжены всем необходимым – от хлеба до арбалетных стрел, имели большое количество метательных машин, противоосадных механизмов, запасов ядер и селитры для пороха и «жидкого огня». Они рассчитывали на обещанную италийцами военную помощь, которая, казалось, вот-вот должна появиться, и горели желанием сражаться до конца, понимая, что иного выхода нет. Наконец, и это немаловажно, срабатывал психологический фактор: за долгие века во всем мире привыкли верить в незыблемость столицы Византии. За обреченностью еще проглядывали надежды, которые не казались пустыми.

В конце марта 1453 г. вокруг Константинополя появились первые подразделения легкой османской кавалерии, задачей которой была разведка боем окрестностей византийской столицы. Вскоре подошла и легкая пехота. Турки полагали, что ромеи незамедлительно спрячутся за стенами города, однако 2 апреля Константин ХІ предпринял смелую вылазку и, перебив несколько десятков турок, с ликованием вернулся в город. Однако вскоре, когда 5 апреля к столице подошли основные несметные силы турок, подобные стремительные набеги стали гораздо более рискованными. Впрочем, первая победа вдохновила константинопольцев, которые полагали, что хорошо подготовились к осаде и смогут отразить нападавших в случае штурма.

Оптимистические настроения были небезосновательными – город действительно был неплохо подготовлен к обороне. Длительная подготовка к осаде, начатая еще Мануилом ІІ, заметно активизировавшаяся при Иоанне VIII и с утроенной энергией продолженная Константином XІ, дала свой результат. Были отремонтированы и укреплены стены и башни, обновлены ворота, очищены и углублены рвы. На стенах установлены и пристреляны пушки (правда, весьма устаревшие по сравнению с новоотлитыми турецкими) и камнеметы, заготовлены запасы «греческого огня» для того, чтобы сжигать корабли, осадные башни и идущих на приступ вражеских воинов. Запасы продовольствия, топлива и разнообразного военного снаряжения также были весьма внушительными и вполне достаточными для того, чтобы обороняющиеся могли без особой нужды выдержать многомесячную, а то и более чем годовую осаду. Наконец, главное, что вдохновляло осажденных – обещанные Папой Римским и венецианцами войска.

Не удивительно поэтому, что когда Мехмед ІІ предложил Константину ХІ сдать город в обмен на удел в Морее, неприкосновенность которого клятвенно гарантировал, василевс гордо отказался. Отдать Константинополь, бывший одновременно сердцем, мозгом и душой империи, было невозможно. Это означало бы своими руками убить саму Византийскую империю. Ответ императора поражает своим спокойным мужеством и верой в священный город Константина: «Император готов жить с султаном в мире, – заявлял Константин Драгаш, – и оставить ему захваченные города и земли; город уплатит любую требуемую султаном дань, насколько это будет в его силах; только сам город не может предать император – лучше умереть».

В начале апреля 1453 г. кольцо турецкой осады охватило «град Константина» и с суши, и с моря. В Мраморное море вошла турецкая эскадра из 30 военных и 330 грузовых судов, а через две недели прибыли еще 56 военных и 20 вспомогательных кораблей. В общей сложности число турецких судов на ближних морских подступах к столице превысило четыре сотни. Противостоять этой плавучей армаде мог лишь незначительный византийский флот из 25 кораблей, запертый в Золотом Роге за протянутой через устье залива спасительной заградительной железной цепью, поддерживаемой на плаву громадными бревнами.

Начался отсчет дней героической обороны, которая продолжалась почти два месяца. С 6–7 апреля заговорили пушки, медленно, но уверенно разрушая древние стены столицы. Как писал русский летописец Нестор Искандер, «окаянные Махмет» установил вокруг города «пушкы и пищали и туры и лестница и грады древяные и ины козни стенобитныя». 14 батарей стояли вдоль всей линии сухопутных укреплений, направляя свой огонь на разрушение Феодосиевой и Ираклиевой стен. Три из них были расположены напротив Влахерн, две стояли против Харисийских ворот, три предназначались для обстрела участка стен с Пигийскими воротами, еще две были выставлены против Золотых ворот. Основную же ударную массу – четыре батареи вместе со знаменитой гигантской пушкой Урбана – султан сконцентрировал в районе своей ставки напротив ворот Св. Романа, где был намечен главный участок будущего штурма, поскольку рельеф здесь понижался по направлению к долине речушки Ликос, что давало штурмующим дополнительные преимущества. Пушки осаждавших стояли на этом участке на высоких холмах, вследствие чего стены и башни были ниже турецких батарей. Благодаря этому обстрел укреплений был более удобным и эффективным.