Андрей Домановский - Загадки истории. Византия [litres]

Необходимость завоевания византийской столицы для сохранения турецкой государственности и упрочения ее мощи кратко резюмировал сам Мехмед ІІ: «Священная война есть наша главная задача, как была она в годы наших отцов. Константинополь, расположенный в середине нашего царства, привечает наших врагов и натравливает на нас. Посему завоевание города жизненно важно для обеспечения в будущем безопасности османского государства». Источники рассказывают, что, поклявшись овладеть Константинополем и увенчать этим объединение всех захваченных турками земель, он ни на минуту, ни днем, ни ночью не имел покоя, строя планы покорения древней столицы ромеев: «Ночью и днем, ложась спать и вставая, в своем дворце и вне его, всю свою заботу полагал на то, какими военными действиями и средствами овладеть Константинополем».

Будучи сыном султана Мурада II от наложницы и опасаясь других, более законных претендентов на трон, первое, что он сделал после кончины отца – отдал приказ умертвить своего девятимесячного сводного брата Амурата. О бессердечии нового государя складывали легенды. Ему ничего не стоило отрубить голову прислужнику, чтобы показать работавшему над портретом султана италийскому художнику Джентили Беллини как выглядят лицевые мышцы трупа и конвульсии шейных мускулов. Разыскивая похитителя дыни из султанского сада, Мехмед, не раздумывая, велел резать животы работавшим в этом саду 14 рабам, чтобы таким зверским способом обнаружить улику в желудке несчастного виновника. Разумеется, обессиленные ромеи, стоявшие на пороге национальной трагедии и в полной мере испившие чашу унижения побежденных, не могли ждать пощады от этого правителя.

Давно было ясно, что роковой час близится. Уже в 1396 г. на малоазийском берегу Босфора турки построили мощную и хорошо вооруженную артиллерией крепость Анатоли-Хиссар. В 1452 г. Мехмед II приказал как можно быстрее, используя камни из окрестных разрушенных монастырей, возвести подобное укрепление и на европейском берегу пролива, в его наиболее узком месте, где ширина Босфора составляла всего 88 метров. Новая мощная крепость, напоминавшая в плане неправильный пятиугольник, получила название Румели-Хиссар. Ее сооружение означало, что остро нуждавшийся в причерноморском хлебе Константинополь в любой момент могли отрезать, и тогда его жителей ждала голодная смерть. Ни один корабль не мог проскользнуть пролив, взятый под прицел турецких пушек. Решившихся на это капитанов италийских судов обстреливали, топили, а спасшихся моряков ждала казнь. Не случайно турки называли Румели-Хиссар Богаз-кесен, а греки – Лаймокопия, что в обоих случаях переводится одинаково – «перерезающая пролив», или, иными словами, «рассекающая горло». Название было поистине пророческим. Началась настоящая подготовка турок к запланированной на весну военной кампании и осаде.

Как только весть о строительстве крепости достигла Константинополя, в городе распространились панические настроения. Историк Дука писал, что среди ромеев во всех концах и на всех оставшихся осколках империи только и слышались восклицания: «Теперь приблизился конец города; теперь знамения гибели нашего рода; теперь наступают дни антихриста; что будет с нами, и что делать? Где святые, охраняющие город?» Возведение укрепления произошло в рекордно короткий срок: в марте 1452 г. турки приступили к его сооружению, а уже 31 августа строительство было полностью завершено, орудия на стенах расставлены, а гарнизон укомплектован.

Константин XI попытался протестовать против сооружения крепости Румели-Хиссар на греческой территории, но это было совершенно бесполезно. Султан надменно ответил послам императора: «Я могу делать все, что мне угодно. Оба берега Босфора принадлежат мне, тот восточный – потому что на нем живут османы, а этот западный – потому что вы не умеете его защищать. Скажите вашему государю, что если он еще раз вздумает прислать ко мне с подобным вопросом, я велю с посла живьем содрать кожу».

Мощь Румели-Хиссар ярко описал переживший осаду Константинополя знатный венецианец Николо Барбаро в своем «Дневнике константинопольской осады»: «Это укрепление чрезвычайно сильно с моря, так что овладеть им нельзя никоим образом, ибо на берегу и на стенах стоят в громадном количестве бомбарды; с суши укрепление также сильно, хотя и не так, как с моря». Гарнизон Румели-Хиссар состоял из 400–500 воинов под командованием Фируз-бея, самая крупная из ее пушек могла, по свидетельству источников, выстреливать ядра весом 272 кг. Сохранившиеся до наших дней здешние ядра весят до 204 кг.

Первой силу новой крепости испытала на себе итальянская эскадра, которая 25 ноября 1452 г. не подчинилась приказу спустить паруса. Часть кораблей смогла прорваться, но самая крупная и медленная галера венецианцев, получив несколько пробоин от каменных ядер, затонула, а все спасшиеся с нее моряки и капитан Антонио Эриццо были казнены.

Вовсе отчаявшись, василевс решился в обмен на помощь латинов вновь пойти на заключение унии церквей. Но возобновленный союз не принес ожидаемого результата и лишь усилил возмущение в народе. В ноябре 1452 г. из Рима в Константинополь прибыл легат папы Николая V (1442–1455 гг.) ловкий грек-ренегат – кардинал Исидор, митрополит Киевский и всея Руси (1426–1458 гг.), который некогда председательствовал на Ферраро-Флорентийском соборе. Привезенная им подмога была ничтожна. 12 декабря в храме Св. Софии Исидор торжественно отслужил мессу по католическому обряду, тем самым символизируя союз восточных и западных христиан.

Заключение унии вызвало взрыв негодования среди греков. Грозная своим количеством толпа с криками «Не нужно нам ни помощи латинов, ни единения с ними!» рассыпалась по городу, избивая попавших под руку униатов и католиков. Ненависть ромеев к латинам была столь велика, что даже мегадука византийского флота, богач Лука Нотара, почетный гражданин Венеции и Генуи, где он разместил большую часть своего состояния, говорят, бросил крылатую фразу, ставшую пророческой: «Лучше увидеть в городе царствующей турецкую чалму, чем латинскую тиару». Кто мог подумать, что после падения Константинополя его поначалу обласкают, чтобы затем казнить по приказу султана вместе с сыновьями и зятем, а дочь Анна окончит свои дни в Венеции?

Несмотря на бедственное положение Византии, на Западе не торопились оказать помощь этому гибнущему «кораблю». Скорее там ждали удобного случая, чтобы захватить и разделить оставшиеся земли ромеев, нежели реально прийти на подмогу. Поначалу Мехмед II не представлялся западным правителям серьезным противником, способным преодолеть стены города, которые оказались не по силам его отцу, султану Мураду II.