Андрей Домановский - Загадки истории. Крымское ханство [litres]

Таким образом, согласно условиям заключенного устно соглашения, поляки должны были возобновить действие Зборовского договора 1649 г. (а это уже не устраивало украинскую сторону), выплатить поминки в сумме 100 тысяч польских злотых и разрешить крымцам в течение 40 дней беспрепятственно захватывать ясырь на территории Речи Посполитой вплоть до Вислы. Переговоры и заключение соглашения происходили крайне странным образом – король и хан так и не встретились лично, заключенное устно соглашение так и не было закреплено письменным договором, а Богдан Хмельницкий и вовсе не принимал участия в переговорах, хотя и знал о них, отправляя следить за их ходом казацких полковников. Каждая из сторон имела в таком оформлении переговорного процесса и его результатов свой расчет: Ян Казимир получал возможность отрицать подтверждение и возобновление действия условий Зборовского договора, Богдан Хмельницкий мог утверждать, что переговоры велись без его ведома за его спиной, а Ислям Герай добивался своей стратегической цели – равновесия взаимно ослабленных Польши и Украины.

Расчет крымского хана был бы абсолютно верен, если бы речь шла о закрытой системе, ограниченной тремя участникам – Крымским ханством, Речью Посполитой и Войском Запорожским. Однако Богдан Хмельницкий, убедившийся в невозможности положиться на крымского хана и будучи не в силах самостоятельно победить в борьбе с поляками, давно уже искал государство, готовое поддержать его извне. В качестве двух наиболее вероятных кандидатур рассматривались османский султан и московский царь. Контакты с ними были завязаны уже с самых первых месяцев Казацкой революции.

Турецкий султан уже в 1650 г. не возражал против того, чтобы принять Войско Запорожское в состав своего обширного государства на тех же условиях, что и вассально зависимые Молдова, Валахия (Ментения), Семиградье (Трансильвания). В своей грамоте в декабре 1650 г. турецкий правитель писал Богдану Хмельницкому: «…пока вы будете твердо стоять на пути покорности и искренности… вы будете пребывать под защитой моей державной опеки».

Продолжились переговоры гетмана с Турцией и позже. Турецкий историк Наима-челеби, описывая события конца 1652 г., упоминает о том, что привезший письмо Хмельницкого к муфтию посланник поведал о тайном переходе гетмана в ислам, не известном остальным казакам, а в самом письме утверждалось желание Хмельницкого служить турецкому султану: «Ставши теперь владыкою около 300 000 казаков, я подвязал полы на службу падишаха исламского; пусть только от меня потребуют услуги, и я душою и телом буду стараться».

Позже, говоря о событиях марта 1653 г., Наима упоминает о просьбе четырех «голубоглазых и желтоцветных послов», которые привезли султану прошение казацкого гетмана. В нем говорилось о том, что Хмельницкий готов отправиться в поход на Польшу вместе с крымским ханом и просит пожаловать ему барабан и знамя, а также часть молдавских границ под именем эйялета. В итоге турки согласились предоставить гетману желаемое, с тем условием, что под именем эйялета им предоставлялись земли, уже заселенные украинцами ранее, без права вторгаться на молдавскую территорию.

Московский царь же был гораздо более сдержанным в своих обещаниях, чем турецкий султан. Наученный горьким и все еще хорошо памятным московитам опытом поражения в Ливонской войне и кровавых поражений Смутного времени, когда поляки грабили московские земли, он долгое время не решался открыто вмешаться в конфликт, хотя и оказывал Хмельницкому разного рода негласную поддержку. Наконец, когда к концу 1653 г. стало очевидно предельное ослабление Речи Посполитой, Московское царство решилось действовать. В октябре 1653 г. Земский собор постановил принять Войско Запорожское со всеми «городами и их землями» под «государеву высокую руку». Именно этого и дожидался Богдан Хмельницкий, получив теперь, опершись на «высокую» руку московского государя, возможность разорвать все отношения и соглашения как с поляками, так и с крымскими татарами.

Показательны слова, произнесенные казацким гетманом в январе 1654 г. на знаменитой Переяславской раде, на которой обсуждалось и принималось решение о выборе покровителя Войска Запорожского. В своей мощной по накалу экспрессии и яркой по образности речи гетман Богдан Хмельницкий предложил собравшимся на раду выбрать «государя из четырех, кого хотите: первый царь – турецкий, который много раз через послов своих призывал нас под свою власть, второй – хан крымский, третий – король польский, который, если захотим, и теперь нас еще в прежнюю ласку принять может; четвертый – есть Православный Великой России Государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Руси самодержец восточный, которого мы уже шесть лет беспрестанными моленьями себе просим. Тут которого хотите выбирайте! Царь турецкий – бусурман: всем вам известно, как братья наши, православные христиане, греки беду терпят и в каком живут от безбожных утеснении; крымский хан тоже бусурман, от которого мы, по нужде в дружбу принявши, какие нестерпимые беды испытали. Об утеснениях от польских панов нечего и говорить: сами знаете, что лучше жида и пса, нежели христианина, брата нашего, почитали. А православный христианин великий государь – царь восточного единого с нами благочестия, греческого закона, единого исповедания, едино мы тело Церковное с православием Великой России, главу имея Иисуса Христа».

Выбор был очевиден, и к нему подводила вся логика сложившейся ситуации, речь гетмана лишь окончательно закрепляла давно устоявшееся всеобщее мнение. Однако интересно обратить внимание на то, что среди причин разрыва с крымским ханом Богдан Хмельницкий не ограничивается утверждением, что он, подобно османскому султану, мусульманин-«бусурман». Гетман напоминает также о «нестерпимых бедах», которым подверглись украинцы, заключив союз с крымцами, а также о том, что сотрудничество с татарами не было добровольным – «по нужде в дружбу принявши». Эти малозначительные на первый взгляд ремарки в выступлении гетмана были крайне важны для многих собравшихся – не так давно они плечом к плечу сражались с союзными татарами против общего неприятеля и могли испытывать к крымцам вполне понятные теплые чувства. Правильная же расстановка акцентов для понимания отношений с Крымским ханством позволяла нейтрализовать эти дружеские отношения, показав их как вынужденный шаг («по нужде в дружбу принявши») – заключение соглашения о военной помощи с государем чуждой религиозной принадлежности («крымский хан тоже бусурман»), обернувшийся к тому же существенными проблемами («нестерпимые беды испытали»).