Вадим Самборский - Лихолетье. Книга I. День летнего солнцестояния

Для хорошего дела, я как наши пионеры... всегда готов! отвечает Калмыков.

Без спешки выцеливаю фигуру солдата, шевелящегося со щупом в руках, которым он раз за разом осторожно колет землю. В прицел вижу его раз за разом появляющийся стальной шлем, конец ствола карабина, заправленного за спину, и то, что солдат работает без миноискателя. Не торопясь, спокойно, совсем как на стрельбище, прицеливаюсь и ловлю момент, когда увижу часть шлема, когда поймал, плавно тяну на себя спусковой крючок винтовки и делаю выстрел. "Чпок" - вместе со звуком выстрела слышу характерный звук пробиваемой стали! Пуля, пробив защиту, попадает солдату в лоб. Один есть! Почти сразу по соседству гремит винтовочный выстрел - это Сергей не заставил себя ждать и тоже подстрелил вражеского солдата.

За десять минут мы с Сергеем убиваем или раним всех вражеских сапёров, которых нам удалось разглядеть на поле с рожью, серые стебли которой уже сильно посечены и срезаны осколками и пулями. На двоих у нас счёт - четыре на четыре! Боевая ничья, как говорят заядлые любители игры в шахматы.

Ну, что - пока ничья!? кричу в сторону напарника.

С этими согласен! отвечает Сергей, потом пьёт из фляжки воду, затем убирает фляжку и смахивает со своего лица капли выступившего пота. Жарко здесь... Печёт и печёт, потом произносит ещё: С остальными продолжим потом. Чую, долго их ждать не будем.

Мне тоже хочется пить, но помня, что в моей фляге воды мало, решаю много не пить, а лишь немного смочить губы, сделать один глоток, прополоскать пересохшие рот и горло. Опускаюсь на дно окопа, так и поступаю.

Вова, ты куда пропал? кричит в мою сторону Калмыков. Смотри, что делается! Они вывели танки на прям...

Сержант пытается договорить и сказать что-то ещё, но его слова теряются в грохоте разрывов, рвущихся совсем близко снарядов.

В перерывах между залпами, успеваю осторожно высунуться из щели и разглядеть, кто и откуда по нам бьёт такими мощными снарядами. Увидел! Сразу же появилось желание спрятаться, поглубже зарыться, забиться в щель и переждать обстрел, к которому присоединился хорошо различаемый шелест мин.

"Это не танки, это много хуже!" мне удалось рассмотреть, что немцы подогнали новейшие штурмовые орудия "штуги", установленные на самоходные гусеничные шасси, совсем как у танка "трёшки" (Pz-III). По виду танк, но без башни...

Один из 75-мм снарядов, выпущенный из самоходного орудия, с лёгкостью пробив двойной накат из брёвен, угодил в специально построенную нишу, в которой были сложены ящики с запасом гранат и патронов и там разорвался, подняв к небу тонны земли и песка.

Слышу, как раздаётся сильнейший взрыв, с последующей взрывной волной сметающей прочь все попадающееся на своём пути. Земля дрожит, тугая волна бьёт по телу, обваливая стенки узкой ниши. Наступает тишина...

На четвереньках выбираюсь из своего убежища, проверяю винтовку и занимаю место в окопе. Пока полз, услышал, как монотонно начали работать два немецких "МG". Предполагаю, что штурмовики числом до взвода, ещё до окончания обстрела, начали ползти в нашу сторону и смогли подобраться очень близко, а теперь солдаты, чувствуя поддержку пулемётов, резво вскочили, блестя плоскими штыками, держа винтовки наперевес, с криками "хурра" устремились прямо на нас. Станковый "Максим" пару раз плюнул двумя короткими очередями и заглох - один из шальных осколков ударил по нескольким патронам в ленте, раскурочил и смял гильзы. Расчёт стал менять ленту и устранять заминку. Только "Дегтярёв" Максакова сдерживает напор наступающих и не даёт им вплотную подобраться к окопу. Старший сержант ведёт огонь, пока в тарелке диска не закончились патроны, потом, чувствуя, что на быструю замену магазина нет времени, одна за другой метает в приближающихся штурмовиков пять заранее приготовленных им гранат "РГД".

Кто-то из бойцов отделения тоже успел метнуть в наступающих несколько гранат. Карманная артиллерия не подводит - взрывы и осколки убивают и ранят около десяти солдат, а остальных заставляют залечь на землю. Вижу, как Максаков снимает пустую тарелку диска, отбрасывает её куда-то в сторону и прилаживает новую, а отделение пограничников ведёт огонь из винтовок, не давая залёгшим штурмовикам поднять свои головы...

Со стороны деревенских огородов раздаётся стрельба как минимум из двух "МG", глухо трещат короткие очереди из "МР", хлопают винтовочные выстрелы из маузеровских винтовок. Слышно как несколько раз рванули наши "эргедешки", потом взрываются немецкие гранаты. Короткими бьёт "Максим", но ухо так же различает сухие выстрелы "мосинок". Понимаем, что наступая на окоп Сороковина, немцам удалось подобраться очень близко - гранаты своими разрывами красноречиво всё сказали...

Наступающим на нас числом не менее десятка, удалось подобраться совсем близко, так, что сквозь прорезь прицельной планки вижу перекошенные от злобы, грязные, потные лица в стальных шлемах. Быстро отрываю от плеча приклад, прислоняю винтовку, в магазине которой осталось лишь несколько патронов, к стенке ячейки и правой рукой нащупываю в нише, ждущую своего часа гранату-лимонку, с заранее разогнутыми усиками шпильки удерживающей чеку. Из ниши вытаскиваю наружу ребристое яйцо, указательным пальцем левой руки вместе с проволочными усами с лёгкостью выдираю кольцо, правой рукой делаю замах и метаю "феньку". Я удачно подгадал момент для броска - лимонка полетела штурмовикам на встречу в тот самый миг, когда они только поднялись с земли и, пользуясь молчанием наших пулемётов, устремились на окоп. Гремит взрыв.

Почти сразу же раздаётся разрыв Серёгиной "эгдешки", брошенной вслед за моим броском. Третью гранату метнул кто-то из бойцов. Осколки гранат посекли колосья ржи, уложили на дымящуюся землю бегущих, но не всех - нескольким, особо везучим штурмовикам, удалось добежать до самого бруствера окопа, как раз напротив моей стрелковой ячейки...

Выручил безотказный наган, всегда лежащий, как говорится, под рукой. Сухо щёлкает выстрел... другой, третий. Подстрелил всех троих один немец, получив пулю в левую сторону груди, падает буквально в метрах пяти от бруствера. Другой, выпустив винтовку из рук, хватается за горло, успевает сделать несколько шагов и, брызгая кровью, замертво валится на дно окопа. Третий, получив свою пулю в живот, со стоном падает на край окопа и, прижав руки к ране, продолжает вяло шевелиться. Четвёртый выстрел делаю подранку прямо в голову. Готов!

Длинная очередь из ожившего "максима" ставит точку на этой атаке. Бойцы под командой Сороковина тоже отбились. Наступает тишина. Мы проверяем своё оружие, приходим в себя и готовимся немного передохнуть...

Хватаюсь руками за воротник форменной куртки убитого, втягиваю тело в окоп, затем осторожно высовываюсь и подтягиваю за ружейный ремень винтовку, лежащую в метре от бруствера. Поглядеть на немцев к моей ячейке подтягиваются несколько парней вместе с соседом - Серёгой, и теперь они во все глаза рассматривают убитых.