Вадим Самборский - Лихолетье. Книга I. День летнего солнцестояния

Мозель, я доволен вашими действиями! Можете немного расслабиться! Думаю, что сегодня обойдёмся без стрельбы из ваших "труб смерти"!

Рядом с "папашей Францем" шагал молодой солдат и бодро насвистывал что-то лирическое. Дышалось легко. Дым и гарь от пожара ветер относил в сторону канала, в сторону заболоченного участка за усадьбой. Из солдат, идущих по полю, мало кто обратил внимание, что трава выкошена крестьянами не вся, а какими то странными полосами. Часть поля вообще стоит не убранная.

У нас дома трава лучше, сочнее и сено получается такое душистое, что... до слуха командира отделения донёсся кусок разговора, сказанный чьим то мечтательным голосом, и он про себя подумал: Странно, нескошенная трава высока, а крестьяне скосили её кусками, а кое-где даже не удосужились убрать в скирды или стога. Любому кто вырос в деревне, хорошо известно, что если не убрать скошенную траву, то утренняя роса всё намочит. Может здесь так принято, выкашивать траву по квадратам или полосами. Эти русские всё делают не по-человечески!

Метрах в пятидесяти от развалин унтер-офицер заметил, что крестьяне впопыхах забыли на поле косу-литовку, воткнув её косовищем в землю. Рядом с косой собран небольшой стог свежего сена, показывая, что траву косили совсем недавно, но не успели закончить.

Неужели они что-то знали о нашем походе и не успели закончить свою работу? Тут явно, какой то подвох! подумал Келлер и вдруг почувствовал странную тревогу, неожиданно врезавшуюся в его мозг. Это чувство возросло, когда он увидел, что двое солдат его отделения, болтая разную ерунду, вплотную подошли к одиноко стоящей на поле косе...

Смотри Эрих, коса в земле! Странные эти русские крестьяне - бросили работу прямо посредине луга! Нормальный хозяин так никогда не поступит. Давай подойдём ближе. Не помешает оценить этот инструмент в работе? продолжая непринуждённо болтать, оба солдата подошли к воткнутой в землю косе и остановились в шаге от неё. Нет, Эрих, ты глянь на неё?! Нет граблей, чтобы сгребать траву, да и по размеру эта коса явно больше чем косы, которыми работают у нас дома в деревне.

Ты прав, дома косы другие. Сейчас я попробую, удобно ли она лежит в руках и режет траву, отвечал другу стрелок, затем отработанным движением закинул за спину свой карабин, сделал шаг и взял в руки древко косы. Рядовой Енц, услышав крик Келлера, успел только повернуть свою голову в сторону этого крика... Его друг, Эрих Манн, стоял рядом и тоже рассматривал странную русскую косу.

Назад оба! Енц, не тронь её! унтер-фельдфебель Келлер, видя, как солдат берёт в руки косу, подносит древко с блестящим на солнце лезвием к своему лицу и начинает что-то рассматривать на нём, предчувствуя надвигающуюся опасность, своим криком попытался остановить беднягу.

На землю! Всем лечь! Это ловушка! громко заорал командир отделения, пластом падая на землю, но его примеру мало кто последовал из солдат взвода. Более того, его крики кто-то посчитал за шутку.

Франц, что за шутки? Пошути над своей будущей тёщей! Прежде чем прозвучал взрыв, лейтенант Рейн, с явным недовольством, успел повернуть голову в сторону Келлера.

Унтер-фельдфебель что за вольности! Приказы здесь отдаю я! громко, так чтобы слышали все солдаты, попытался устроить небольшой нагоняй подчинённому офицер.

Но было уже поздно. Обычная суровая нитка, прикрученная к древку, натянулась, выдернула шпильку, вставленную в запал, освобождая спусковой рычаг и ударник одной из гранат связки, искусно скрытой в земле. Оба услышали лёгкий щелчок под ногами, потом раздался мощный взрыв, силой которого тела обоих отбросило на несколько метров в разные стороны. Сотни осколков, вырвавшись на свободу, устремились по сторонам, поражая на своём пути всё живое.

Не успел рассеяться дым от разрыва мины-ловушки, устроенной русскими на поле, как до слуха ничего не понявших штурмовиков долетели слова команды на русском языке: Застава открыть огонь! и со стороны развалин усадьбы дружно ударили выстрелы из винтовок и пулемётов. Для роты гауптмана Гофмана начался настоящий огненный ад!

В одно мгновенье скрытая от чужих глаз русская траншея ожила, ощетинилась огнём двух пулемётов и винтовочными выстрелами.

Затем звучит ещё команда - "Гранатами огонь!", после которой из траншеи полетели гранаты "РГД-33", своими осколками убивая и раня опешивших штурмовиков. Пограничники без сожаления убивали тех, кто ещё минуту назад беспечно шёл по деревенскому полю. Русские отлично разбирались в нашивках и погонах принятых в германской армии, поэтому невидимые пули в первую очередь стали выбивать офицеров и младших командиров, пытающихся под губительным огнём как-то привести в чувство и организовать своих солдат...

Издавна в Вермахте было принято безжалостно муштровать солдат, с первых дней нахождения на учебном пункте, выбивая из них гражданскую дурь. Считалось, что любой ефрейтор или, как их называли "стальные хребты армии", командуя отделением, при необходимости может справиться с командованием взводом, но в действительности это было далеко не так. Одно дело на время замещать офицера на манёврах, но совсем другое дело брать на себя ответственность на поле боя и гнать солдат взвода под убийственные пули вражеских пулемётов. Несколько взводов роты гауптмана Гофмана угодили в ловко расставленный капкан и теперь несут ощутимые потери. Так и не поняв, откуда на их головы обрушился плотный огонь русских пулемётов, уцелевшие солдаты попадали в траву и лежали без движения, не рискуя двигаться ни вперёд, ни назад...

"Папаша Франц" осторожно приподнял свою голову, защищённую стальным шлемом, затем повернулся на бок, снял с пояса малую сапёрную лопатку и прежде чем начать окапываться, стараясь переорать грохот боя, громко скомандовал:

Отделение, всем слушать меня! С левого фланга, всем кто цел или ранен, начать перекличку!

Майер! Рогге! Кунц! Дитрих! Манн! Вернер! Хауссман! раздались из травы крики солдат.

Кто ещё... прорычал Келлер, ковыряя лопаткой землю.

Ланге! Диц! Бауэр! унтер-офицер расслышал знакомые фамилии, затем до его слуха донеслись и другие фамилий солдат взвода.

Не слышу Кляйнмюллера и Штольца! кричит командир отделения.

Франц, они убиты! Кунц ранен! орёт кто-то из солдат.

Только теперь Келлер услышал стоны, крики и призывы раненых о помощи. Мой бог, это конец... Марта, прощай, я умираю... моя нога... мама, забери меня отсюда... не хочу... где санитары... спасите...

Кто ранен, пока есть силы, можете пробовать отползать к лесу! громко, так чтобы все услышали, скомандовал унтер-офицер и продолжил распоряжаться дальше. Всем остальным укрыться за телами убитых! Будем окапываться! Только так сможем спасти свои задницы!