Анджей Иконников-Галицкий - Литерный А. Спектакль в императорском поезде

Черемисов (перебивает). Извиняюсь… Меня давно уже зовут, весьма срочно… Можно ли будет вас вызвать часа через два? Заканчиваю разговор. (Свет справа гаснет.)

Духонин. Оборвал… Лиса. Успел-таки переметнуться… (Обречённо садится рядом с аппаратом связи.) Ему хорошо: у него впереди ещё по меньшей мере двадцать лет жизни… Через две недели его арестуют большевистские комиссары и тем спасут ему жизнь. Потом выпустят, уедет за границу… А мне осталось… (Смотрит на часы.) Осталось жить двадцать пять дней и десять часов. Штыки, на которые меня бросят, уже наточены, и пуля, может быть, загнана в барабан револьвера. Тот матрос, который выстрелит мне в затылок, сейчас, наверно, храпит в казарме второго флотского экипажа. Раздобыл, может быть, спирта, выпил и спит. (Снимает пенсне и медленно протирает его.) Вам когда-нибудь стреляли в затылок, капитан? Нет? А вам, господа?

Керенский. Пусть знает каждый, пусть знают все, кто уже пытался поднять вооруженную руку на власть народную, что эти попытки будут прекращены железом и кровью. (Замолкает, прижав руку клевому карману френча, как бы пережидая аплодисменты.) Но пусть ещё более остерегаются и те, которые думают, что настало время, опираясь на штыки, низвергнуть революционную власть!

Вновь раскланивается, как конферансье перед залом.

В это время в вагоне появляется ещё одна фигура: молодцеватый усатый генерал в казачьей фуражке набекрень — Краснов. Керенский резко поворачивается, почти отпрыгивает от окна.

Керенский. А, здравствуйте, генерал.

Краснов. Здравия желаю ваше высо… господин министр — председатель.

Керенский. Генерал, вы здесь очень кстати. Я рад. Мне было доложено о вашем отбытии.

Краснов. Так точно. Получив от генерала Черемисова приказ вашим именем отменить начатое движение на Петроград, я в подлинности этого приказа усомнился. Узнал, что вы здесь и явился в ваше распоряжение.

Керенский. Прекрасно! Вы — герой революции. А Черемисов предатель. Он будет наказан. Впрочем, к делу. Генерал, где ваш корпус? Он идёт сюда? Он здесь уже, близко? Я надеялся встретить его под Лугой.

Краснов. Го… Господин министр — пред седатель…

Керенский. Генерал, обращайтесь ко мне как к Верховному главнокомандующему. Где ваш корпус?

Краснов (с усилием выговаривая слова в непривычном сочетании). Слушаю-с, господин Верховный главнокомандующий. Не только нет корпуса, но нет и дивизии. Части корпуса разбросаны по всему Северо-Западу. Извольте посмотреть на карту. Тринадцатый и Пятнадцатый полки в Ревеле. Приморский драгунский в Витебске. Уссурийский дивизион и две сотни Первого амурского направлены в Боровичи. Девятый донской…

Керенский. Ах, генерал, короче!

Краснов. Слушаю-с. Чтобы эти части собрать, необходимо время. Да это и непросто сделать ввиду сопротивления Советов и позиции главкосева. Двигаться малыми частями — безумие…

Керенский. Что же вы предлагаете?

Краснов. Необходимо собрать хотя бы дивизию, подтянуть артиллерию в количестве как минимум четырёх батарей. Для этого немедленно связаться со штабами полков. Затем связаться с военно-дорожным управлением, с начальником военных сообщений. Понять, сколько и куда должно направить вагонов…

Керенский. Да, да, всё это надо, но и немедленно действовать! Имеющиеся в наличии части должны двинуться на Петроград уже утром, уже через час!

Краснов. С наличными силами, имея в тылу Советы, мы не сможем…

Керенский. Пустяки, вздор! Вся армия стоит за мною против этих негодяев большевиков. Я сам поведу армию, и за мною пойдут. Все силы народные объединятся против изменников. Скажите генералу Барановскому, что вам надо.

За спиной Керенского высвечивается фигура человека в мундире с генеральскими погонами и аксельбантом; в руках блокнот на полевой сумке. Это генерал-квартирмейстер Северного фронта Барановский, шурин Керенского.

Керенский (Барановскому). Запишите, что угодно генералу.

Краснов отходит в полутёмную глубину вагона с Барановским, что-то диктует. Слышатся обрывки фраз: «Пятнадцатый полк… Из Ревеля… Амурская батарея… Новгород-Луга… Эшелоны… Старая Русса… Пять сотен из Пскова… Вагоны на станцию Остров…»

Керенскийтем временем снова становится перед окном.

Керенский (умеренно жестикулируя, как будто обращаясь к кому-то за окном, невидимому). Около десяти часов утра с вокзала сообщили, что воинские поезда готовы к нагрузке… Каждый лишний час промедления делал самое выступление корпуса из Острова всё более гадательным. Постепенно вокруг самого здания штаба скапливалась, всё разрастаясь, солдатская толпа, возбуждённая и частью вооружённая. Только моё личное присутствие среди войск, в конце концов, помогло устранить все препятствия… (Поворачивается к Краснову.) Ну вот, генерал. Вы получите требуемое. Довольны?

Краснов. Да, если эти войска соберутся… Однако когда…

Керенский. Мы сейчас же вместе выезжаем в Остров. Утром с наличными силами двинемся к столице. Извольте подождать, пока я соберу всё нужное, и через десять минут выходите к автомобилю.

Керенскийуходит большими шагами, сопровождаемый Барановским и появившимися из тени адъютантами, заложив одну ладонь за борт френча, а другую за спину — как репетировал перед окном. Едва он скрылся, из заоконной тьмы появляются двое: военный и штатский. Военный: высок, узкокостен, лицо несколько лошадиное, усики, высокий лоб, переходящий в лысину. Безупречная выправка. Полковничьи погоны. Штатский: одет по-военному, но и не учитывая отсутствия погон, видно, что штатский. Среднего роста, фигура гибкая, черты лица правильные, усики как у офицера, взгляд ледяной. Военный — Полковников (он пока остаётся в полусумраке, как отражение в оконном стекле); штатский — Савинков.

Савинков (Краснову). Пётр Николаевич, вам не надоело болтать с этим шутом?

Краснов. Что? Кто? С кем имею честь?

Савинков. Неужели не узнаёте? Член Совета республики от ваших казаков, Савинков, собственной персоной.

Краснов. Да, ну конечно… Но как?

Савинков. Из Петрограда. Как — не важно. Выбрался. Для всех окружающих моя цель — поддержать Керенского. Вам скажу, ничего не тая: Керенский — битая карта. Да. Он никому не нужен.

Краснов. Послушайте, господин Савинков…

Савинков. Борис Викторович.

Краснов. Борис Викторович! Вы ли говорите мне это?

Савинков. Да. Я, как многие, делал ставку на него. Я заблуждался. Он испортил всё и восстановил против себя всех. После корниловской истории я понял это. Теперь я вижу, что он — опасный неудачник. Стоять с ним рядом — всё равно что рядом с министром, в которого боевик уже нацелился динамитной бомбой. Керенского надо убрать.