Александр Усовский - Иосиф Первый, император всесоюзный

М. Тухачевский как начальник Штаба РККА и его заместитель С. Пугачев фактически были признаны ответственными за «стратегическую доктрину», обусловившую внешний военно-политический курс, оказавшийся несостоятельным перед лицом войны и расходившимся с правительственным внешнеполитическим курсом.

Но кажущаяся легкость, с которой с поста начальника Штаба РККА был отстранен Тухачевский — была именно кажущейся. На самом деле это был довольно долгий и достаточно сложный процесс, и у него была своя довольно долгая предыстория.

Товарищ Тухачевский отнюдь не собирался становиться «крайним» в ситуации очевидного краха им же взлелеянной «военной тревоги» 1927 года для чего предпринял некоторые эпистолярные усилия, долженствующие, по его мнению, отвести от начальника Штаба РККА ответственность за провал подготовки армии и страны к войне, а на иных-прочих товарищей — эту ответственность возложить.

20 декабря 1927 г. М. Тухачевский направил на имя Народного комиссара по военным и морским делам докладную записку «О радикальном перевооружении РККА», где изложил свое видение перспектив и необходимых основных направлений и масштабов развития советских вооруженных сил. М. Тухачевский сделал вид, что открывшаяся осенью 1927 года вопиющая неготовность Красной Армии — дело отнюдь не его рук, а во всем повинны А. Егоров и П. Дыбенко. Ведь именно А. Егоров с мая 1926 по май 1927 г. являлся заместителем Председателя Военно-промышленного управления ВСНХ и членом коллегии ВСНХ. Он как представитель высшего командования и боевой генерал должен был, по мысли Михаила Николаевича, нести значительную долю ответственности за плачевное состояние дел в техническом обеспечении РККА. А П. Дыбенко с 25 мая 1925 г. до 16 ноября 1926 г. являлся начальником Артиллерийского управления РККА, а с ноября 1926 по октябрь 1928 г. занимал должность начальника Управления снабжения Красной Армии, и, опять же, автоматически становился виновным во всех упущениях, из-за которых РККА вынуждена была отложить на время «освободительный поход» в Европу. Мало того, основную долю ответственности (правда, косвенным образом) Тухачевский возлагал на Ворошилова! Одним словом, Михаил Николаевич обвинял в провале всех — кроме себя, любимого.

В своей записке товарищ Тухачевский писал: «Численность Вооруженных Сил и их техническое снабжение составляет основу боевой мощи страны, что должно соответствовать промышленным, транспортным и прочим экономическим возможностям государства… Наши ресурсы… позволяют: развить массовые размеры армии, увеличить ее подвижность, повысить ее наступательные возможности».

М. Тухачевский предлагал координировать 5-летний перспективный план строительства вооруженных сил и военных заказов с развитием отраслей экономики. Такой план обеспечивал выполнение всех мероприятий по техническому оснащению Красной Армии, насыщению ее недостающими техническими средствами, накопление мобзапасов, обеспечивающих развитие вооруженных сил. Тухачевский приводил конкретные соображения о развитии технических родов войск, развитии оборонной промышленности, строительства новых заводов и дополнительного финансирования этих программ. В общем, Тухачевский писал много и хорошо.

Лишь одного не указал великий стратег — откуда стране взять это самое дополнительное финансирование этих самых грандиозных военных программ и на каких заводах построить те сто тысяч танков, которые, по мысли военного гения всех времен и народов, необходимо поставить на вооружение Советскому Союзу в течение ближайших пяти лет.

Одним словом, товарищ Тухачевский предлагал альтернативный правительственному оборонный проект, где военно-экономическая доминанта смещалась в оборонную сферу — говоря простым языком, это был проект превращения государства в военный лагерь, где все усилия населения будут сосредоточены на одном — создании боевой техники, вооружения, боеприпасов и средств их доставки. Тухачевский предлагал в буквальном смысле этого слова пустить по миру Советскую Россию, бросить в пасть неизбежному голоду миллионы жизней — исключительно ради иллюзорной «Мировой революции», которую он со всей страстностью маньяка жаждал все же учинить в ближайшее время.

Но надо отдать должное товарищу Сталину — «маниловщина» Тухачевского не прошла. Товарищ Сталин лучше, чем начальник штаба РККА, понимал, что нужно делать в сложившейся непростой ситуации. Товарищ Сталин не нуждался в подсказчиках — тем более он не нуждался в подсказчиках, только что прилюдно севших в лужу со своими планами «революционной войны», со своими проектами «освобождения Европы от буржуазного ига». Банкроты в роли советчиков товарищу Сталину были не нужны — что он товарищу Тухачевскому тонко и вежливо объяснит спустя девять лет.

Вызывают уважение те технологии, с помощью которых товарищ Сталин медленно, но верно убирал товарища Тухачевского (и его единомышленников) от управления армией.

Сначала (в ноябре-декабре 1927 года) по стране поползли какие-то смутные слухи о некоем имевшем место в РККА брожении недовольных. В декабре 1927 г. появилась статья, где говорилось, что «Красная Армия из безвластного орудия диктатуры начинает постепенно превращаться в субъекта политического действия, в политический фактор, претендующий на самостоятельную роль». Складывалось впечатление, будто бы кто-то преднамеренно формировал определенный настрой общественного мнения в стране, приучал общественность Красной Армии к мысли о наличии в ее высшем комсоставе «бонапартистов». Оставалось сделать последний шаг: назвать их поименно.

Затем поползли еще более смутные слухи об оппозиционности и политической нелояльности уже персонально Михаила Николаевича Тухачевского — которые тут же начали муссироваться на Западе и в Москве. В этом смысле весьма примечательно объяснение мотивов отставки М. Тухачевского, изложенное полковником В. фон Бломбергом, побывавшем в Москве в августе 1928 г. «Существует две версии отставки Тухачевского, — информировал он свое начальство в Берлине: — согласно первой, он был сторонником превентивной войны против Польши, что не могло удовлетворять правительство; согласно второй — его политическая благонадежность была поставлена под сомнение, и в военном вожде кое-кто увидел тень вождя возможного мятежного движения».

Дальше — еще веселей. Советский военный атташе в Польше И.Г. Клочко 30 января 1928 г. сообщал в Москву: «29 и 30 января вся польская пресса полна самыми фантастическими сообщениями о восстании в Красной Армии; говорится о восстании 4-х дивизии во главе с т. Тухачевским, наступающим будто бы на Москву… сегодня на совещании у полпреда я предложил немедленно опубликовать опровержение полпредства, назвав всю это провокационную кампанию «сплошной ложью от начала до конца», что и сделано. Я рассматриваю эту клевету как одно из средств поддержания общественного мнения против нас, как «моральную мобилизацию»…».