Александр Усовский - Иосиф Первый, император всесоюзный

А в ответ — тишина…

Хитроумные британские лорды ждут от нас четкого и недвусмысленного решения о нашем участии в войне с Германией на стороне Польши. Те же хитроумные британские лорды делаются тупыми идиотами, когда мы ставим условия нашего участия в этой войне.

Англичане не желают понимать наших намеков — немцы же с апреля 1939 года резко снижают накал антисоветской истерии в своей прессе. И даже более того, первомайские праздники проходят подчеркнуто дружелюбно к Советской России (даже в районных многотиражках подчеркивалось, что Первое мая — это «общий праздник Германии и СССР»). Гитлер настойчиво демонстрирует Сталину свое расположение, чуть ли не братскую любовь.

Понятно, почему.

ГИТЛЕРУ БЫЛО ЧТО ПРЕДЛОЖИТЬ СТАЛИНУ взамен его неучастия в предстоящей германо-польской войне, кроме уверений в любви и преданности. И он очень хотел, чтобы Сталин понял это.

В мае, июне, июле 1939 года прошло несколько встреч советника германского посольства Хильчера с А.И. Микояном и германского посла фон Шуленбурга — с В.М. Молотовым. Немцы старательно предлагали дружбу и кошелек — русские определяли условия, при которых эта дружба и этот кошелек могут быть приняты. И лишь тогда, когда Берлин скрепя сердце согласился на советские условия, В.М. Молотов в своей речи 28 июля вскользь оборонил: «Советский Союз стоял и стоит за улучшение отношений или, по крайней мере, за нормальные отношения со всеми странами мира, в том числе и с Германией».

Товарищ Сталин, увы, был отнюдь не свободен в выборе союзника в ближайшей войне; он был вынужден выбирать из двух зол для себя наименьшее — либо Пакт с Германией, нейтралитет в будущей войне и в оплату за него — определенные экономические преференции и территориальные приобретения — либо военный союз с Польшей, Англией и Францией, априори более тяжелый, поскольку этот союз включал в себя участие в войне, военные риски, неизбежные потери, гибель людей и утрату значительного количества материальных ресурсов (военной техники, строений, кораблей) НЕ ВКЛЮЧАЮЩИЙ в себя (хотя бы в виде дополнительного протокола) поставок жизненно необходимых для СССР станков, оборудования, технологий, инструмента, оборудования и материалов, заведомо не дающий Советскому Союзу возможности получить новейшие образцы военной техники. И уж однозначно — ни о каком территориальном расширении СССР в рамках восстановления страны в границах былой империи в этом случае не могло бы быть и речи.

К тому же для Германии договор о ненападении с СССР был ЖИЗНЕННО НЕОБХОДИМ (у них и так практически не было шансов одержать верх в грядущей войне, даже без Советского Союза в числе противников — общее соотношение сил было крайне скверным для немцев), и немецкие вожди готовы были идти в деле его подписания так далеко, как этого хотел бы Сталин. Англо-французам же союз с Советами был ЖЕЛАТЕЛЕН — и не более того; они знали, какими силами располагает Германия, знали, во сколько раз они её сильней — и посему миссия Думенка и Дракса в Москве шибко не напрягалась в деле вовлечения в грядущую войну Советского Союза. Если Польша устоит в грядущем вселенском кровопролитье — нужды в помощи русских не будет вообще, если же крякнет — что ж, немцы, после разгрома Войска Польского, выйдут на бывшую польско-советскую границу, а там — дело техники! Случайная перестрелка, взорванный мост, сгоревший танк, убитые неизвестными снайперами солдаты — и пошла массовка! Когда друг напротив друга стоят две могучие армии, НЕДРУЖЕСТВЕННО друг к другу настроенные — спровоцировать между ними конфликт плёвое дело!

Сталин в этой обстановке терпеливо ждет от союзников предложений о компенсациях за вероятные военные риски. Никаких предложений он не ПОЛУЧАЕТ — ибо англо-французский альянс отлично знает, что та война, что начнется в ближайшие дни, начнётся в наивыгоднейших для них условиях, и помощь РККА Польше может вовсе и не понадобиться….

У Сталина есть, что предъявить миссии генерала Думенка, есть что выставить на свою чашу весов. Военная мощь Красной Армии (во всяком случае, по списочным данным) громадна. Одних танков СССР готов выставить на линию огня девять тысяч штук — втрое больше, чем французы! Увы, он понимает, что в этой ситуации количество танков и пушек уже НИЧЕГО НЕ РЕШАЕТ…

Требуется неожиданное политическое решение. И такое решение товарищ Сталин находит!

За что вся демократическая пресса мира, тысячи «прогрессивных» историков и прочих лизоблюдов выливают мегатонны грязи на Сталина и Молотова за подписанный 23 августа 1939 года Пакт — так это за то, что весь хитроумный план мировой закулисы благодаря действиям русского руководства бездарно и с треском провалился!

Именно поэтому. И ни по чему другому.

Этические нормы в политике не действуют. Все утверждения об обратном — разговоры в пользу бедных и не более того. Главной целью Англии и Франции было развязать русско-германскую войну летом (или осенью) тридцать девятого года: столкнуть два социалистических государства, разрушить их экономики, привести население к нищете и максимально обескровить вооруженные силы. Именно это и было сокровенным смыслом предвоенного планирования «союзников». То, что война между Германией и СССР началась лишь через два года — исключительно заслуга руководства Советского Союза, вырвавшего из зубов вненациональной финансовой олигархии два года мира, два года подготовки к войне…

«Санационная» Польша стала «детонатором» всеевропейского взрыва — но и все западные историки, и множество «россиянских» в один голос твердят, что причина гибели взлелеянного Пилсудским и Антантой польского государства — в сговоре Сталина и Гитлера 23 августа 1939 года. Дескать, вызвал Сталин Риббентропа, поделил с ним Восточную Европу — и немцы, получив вожделенный карт-бланш, зажгли мировой пожар, в котором благополучно и сгорели.

Так вот. Это — абсолютная чушь. Причиной Второй мировой войны мы смело можем считать сговор англо-французских политических кругов, в своей деятельности руководствовавшихся интересами мирового капитала. Им была нужна война с Германией — а вовсе не Германии нужна была война с ними! Для разжигания контргерманского военного конфликта англо-французские союзники в качестве идеального «застрельщика» избрали Польшу. По двум ключевым причинам:

Во-первых, польское руководство было морально готово к войне с Германией и, не колеблясь, могло бросить в пламя этой войны свою страну и свой народ, а затем, бежав во Францию или Англию, создать «правительство в эмиграции» и продолжать виртуальную войну с Германией хоть до второго пришествия (вернее, до того момента, как ее «союзники» наберутся силенок для окончательного уничтожения Германии).