Сергей Мазуркевич - Древние сексуальные руководства. Мифы, заблуждения и прочие удивительные и неожиданные сведения

Такая вот занимательная история. Добавлю, что Мохини встречается и в других легендах. В самой известной – «О пахтании Океана» – Вишну превращается в апсару Мохини, чтобы отвлечь асуров своей красотой и помочь богам, скажем прямо, обмануть своих соратников по пахтанию Океана. По другой, совсем уж эротической легенде, Вишну превратился в Мохини и забавлялся с возжелавшим ее Шивой. Последний пытался настичь красавицу, но был в такой степени возбуждения, что ронял по ходу погони семя – в этих местах в Индии возникли крупные шиваитские центры.

Полон эротики (очень красивой и поэтичной) и другой поучительный рассказ о мужчине, отвергшем женщину, – эпизод из Книги лесной Махабхараты, когда Арджуна отказывает в близости апсаре Урваши (ее имя переводится как «вожделение»). Не удержусь, чтобы не процитировать кусочек:

И что Арджуна? Арджуна руководствуется своими принципами и правилами. Он отказывает Урваши, поскольку считает, что она одна из его прародительниц и он почитает ее как мать. Тем не менее от проклятия Урваши данная «отмазка» Арджуну не защитила:

Надо сказать, что установка на недопустимости отказа женщине продержалась в индийском обществе довольно долго, как минимум до мусульманского нашествия. Так, в индийском «Декамероне» – «Шукасаптати» («Семьдесят рассказов попугая») сказано: «Когда прекраснобедрая, томимая любовью, сама пришла к мужчине, то он пойдет в ад, убитый ее вздохами, если не насладится ею».

Сборник рассказов «Шукасаптати» окончательно оформился примерно к XII веку – то есть мы видим в нем срез установок относительно отношений мужчины и женщины от древних времен до Средневековья.

Возможно, подобные «ведические» установки где-то действуют в Индии и сейчас. Но тут ключевое слово «где-то», ибо два культурных надлома, пережитых страной (мусульманское завоевание и британский колониализм), привели к тому, что в социально-культурном пространстве современный индиец не тождествен древнему индийцу.

А почему все-таки древние мудрецы так стояли на защите сексуальных прав женщины? Предположу, что они понимали: женщины выбирают лучших (самых сильных, самых умных, самых здоровых) носителей генетической информации. А для народа в целом это вполне себе благое дело, когда гены, пардон, лучших производителей широко распространяются.

Цитата на полях

Когда я читаю главы из Камасутры о царапинах и укусах, то вспоминаю один пошлый анекдот, в котором звучит фраза «Во-первых, это красиво…». Ибо главная задача и того и другого – оставить знак. И не просто знак, а знак, усиливающий желание, о чем без обиняков заявляет сам Ватсьяяна: «Нет другого пути, более подходящего, чтобы усилить влечение, как действия, совершаемые ногтями и зубами».

Но почему тогда в других культурах «действия, совершаемые ногтями и зубами» не имели такого значения в сексуальной жизни? Обратите внимание на эти строки:

«Даже у чужого, видящего издали молодую женщину, чьи груди носят следы ногтей, рождается преклонение и страсть.

Так же и мужчина, отмеченный знаками ногтей в разных местах, обычно приводит в трепет даже стойкое женское сердце».

Что нужно, чтобы увидеть издали грудь молодой женщины? Как минимум, чтобы она ее не скрывала. То есть должно быть достаточно тепло и нравы в стране должны быть более-менее терпимые по отношению к демонстрации человеческого тела. И это было в свое время в Древней Индии. То есть тепло там и сейчас, но вот с открытой грудью уже на улицу не выйдешь.

А во времена Ватсьяяны царапины были не только признаками того, что любовники страстные натуры, но еще и определенными символами: «Нанесение ногтем изогнутого знака на шее и на поверхности груди – „полумесяц“. Два таких [знака], обращенные друг к другу, – „круг“. Его наносят на низ живота, между ягодицами, между бедрами. Не слишком длинная „линия“ [наносится] повсюду. [„Линия“], изогнутая [и нанесенная] до соска, – „коготь тигра“. „Линии“, [нанесенные] пятью направленными друг к другу [ногтями] и направленные к соску, – „лапки павлина“. Следы пяти сложенных вместе ногтей, [нанесенные] на соске у наслаждающейся любовным соединением, – „прыжок зайца“. [Знак в виде] листка голубого лотоса, нанесенный на поверхности груди и пояснице, – „листок голубого лотоса“. Отправляющимся в путешествие [наносят] на память четыре или три сходящиеся линии на бедрах и поверхности груди. Таковы действия ногтей».

О значимости этих символов мы можем судить и по древнеиндийской поэзии. Так, Видья, поэтесса, жившая, по-видимому, в Южной Индии между VII и IX веками, описывает, как женщина, собираясь якобы набрать воды, идет на свидание к любовнику: