Адам Уильямс - Книга алхимика [Роман]

В которой я рассказываю, как учился вместе со знатными особами, и о том, как неоплатоник и суфий помог двум юношам побывать в раю.

Человек, которого визирь Салим избрал в наставники своему сыну, получил образование в Каире. Звали его Дауд ибн Саид. Я никогда прежде не встречал философов с такой внешностью. Саида отличала непомерная тучность. Голову его венчал огромный розовый тюрбан, а отечное лицо обрамляла борода, которую философ красил хной. Кроме того, он был страшно ленив и днем любил поспать. В свободное ото сна время он валялся на подушках, закусывая пресным хлебом с чечевицей или лакомясь фруктами и сластями. При этом Саид был весьма образован. Будучи последователем Ибн Сины и учения Аристотеля, он придерживался широких взглядов и восхищался работами неоплатоника, врача и мудреца ар-Рази. Ибн Саид мечтал написать труд, который примирит взгляды и постулаты этих двух великих философских школ. К величайшему сожалению, его работа шла ни шатко ни валко: уж слишком много времени у Саида уходило на лакомства и сон, а в перерывах между ними ему требовалось заниматься образованием Азиза, Паладона и теперь уже и меня.

Он проникся ко мне симпатией в первый же день, тот самый день, когда я познакомился с Паладоном и Азизом у смоковницы. Вплоть до самого вечера я оставался с ними. Поскольку мне было все еще нехорошо после падения, меня посадили на иноходца, которым правила Айша. Паладон и Азиз продолжали возиться со своей веревкой. С заходом солнца мы добрались до стоявших кругом пестрых шатров. В одном из них сидел ибн Саид. Он лузгал дынные семечки, сетуя на то, что ничего более вкусного и питательного не нашлось. Мудрец внимательно выслушал мой рассказ о придуманной мной системе расчета. В час ночи, когда показалась Полярная звезда, он проверил мою систему на практике и с серьезным видом кивнул.

— Ну, — с нетерпением в голосе спросил Азиз. — Он прав?

— Его метод расчетов весьма остроумен, но нам нужно провести дополнительную проверку. Надо свериться с математическими таблицами и армиллярными сферами [22] Армиллярная сфера — астрономический инструмент, употреблявшийся для определения экваториальных или эклиптических координат небесных светил. Изобретение приписывают древнегреческому геометру Эратосфену (III в. до н. э.). . Все они есть дома у твоего отца.

— Но он может остаться с нами? Учиться с нами? — Мне показалось, что Азиз был куда более взволнован, чем я.

— Разумеется, — рассеянно ответил Саид. Все его внимание сейчас было сосредоточено на кусках оленины, которые слуги несли к жаровне. — Он очень умный юноша.

После возвращения в город меня ждало еще одно испытание, куда более сложное: разговор с визирем Салимом. Его вытянутое печальное лицо совершенно ничего не выражало, и по окончании беседы я вышел из его кабинета весь мокрый от пота. С несчастным видом я присел у фонтана во внутреннем дворике, приготовившись к тому, что меня сейчас выставят вон. Так я и сидел там, пока ко мне не подбежал Азиз. Его глаза сияли.

— Ты ему понравился! — воскликнул он. — Понравился! — повторил Азиз и поцеловал меня. В первый раз.

Не думаю, что столь пышная процессия когда-либо посещала наш квартал. Визирь Салим взял с собой эскорт, который обычно брал, отправляясь на переговоры в соседнюю державу. Впереди шли музыканты, которые били в барабаны и трубили в трубы, возвещая о приближении визиря. За ними следовал отряд конников, одетых в красные плащи и доспехи. Далее вышагивали четверо обнаженных по пояс раба-нубийца, чьи умащенные маслом тела блестели на солнце. Нубийцы держали шелковый балдахин над головой визиря: будучи человеком слабого здоровья, он всячески пытался его укрепить и потому предпочитал ходить пешком. За ним на белых конях ехали мы с Азизом и Паладоном. (Я был одет в кремового цвета джеллабу, а на голове у меня красовался тюрбан.) Замыкал процессию отряд пехотинцев. Их доспехи позвякивали при ходьбе, а на копьях, что они держали на плечах, развевались флажки.

И ради чего устроили весь этот спектакль? Визирь Салим, будучи человеком вежливым и чтущим традиции, решил, что обязан лично предстать перед моими родителями и попросить их разрешения дозволить мне переехать к нему в дом.

Что же почувствовали мои родители, когда увидели, как правитель города и наследник престола стоит у порога их дома, склонившись в поклоне, а соседи, облепив все окна, смотрят на происходящее? Тогда я об этом не думал — уж слишком меня пьянила гордыня от осознания собственной важности, уж слишком я был увлечен Азизом и преисполнен трепета перед Паладоном. Впрочем, потом в своих мыслях я нередко возвращался к тому дню. Сейчас я уже в состоянии представить, как сжимались от тоски сердца родителей, когда они поняли, что я их оставлю. Но как они могли отказать просьбе самого визиря, сидевшего у них за столом на кухне? За натянутыми улыбками скрывалась горечь осознания скорой разлуки.

Тем временем Паладон и Азиз, шлепая туфлями, спустились за мной в подвал. Им не терпелось посмотреть на мою лабораторию, о которой я им столько рассказывал. Когда они ее увидели, даже Паладон остолбенел. Раскрыв рот, он долго смотрел на переплетение бесконечных трубок и реторт.

— Надо все забрать с собой, — наконец произнес он. — Даже у ибн Саида такого нет.

И тут на короткий миг я подумал об отце и о том, сколько времени мы провели с ним здесь, в бывшем свинарнике. Мне вспомнилось, как сияли от радости его глаза, когда он глядел на бурлящие в колбах снадобья, на тинктуры, получавшиеся в процессе конденсации; вспомнилось, как он качал головой, восхищаясь гениальным сыном.

— А можно оставить все здесь? — спросил я. — Мы ведь можем купить и другие колбы с трубками, получше. Правда?

— Как хочешь, Самуил, — пожал плечами Паладон. — Просто жалко оставлять все это добро.

— Понимаешь, мой отец сам занимается алхимией и любит ставить эксперименты, — пояснил я, зная в глубине души, что мой родитель больше никогда не воспользуется лабораторией.

— Ты сам это сделал? — Азиз провел изящной рукой по армиллярной сфере.

Я изготовил ее из дерева, но все размеры выдержал правильно, так что ее можно было использовать по назначению, чем я очень гордился. Азиз одарил меня смущенной улыбкой, и я тут же позабыл об отце, польщенный вниманием нового друга.

Мама суетилась у сундука, в который складывала мои вещи. То и дело она вспоминала о чем-то еще, без чего, с ее точки зрения, мне было никак не обойтись. Нубийцы терпеливо ждали, а визирь стоял задрав голову. Казалось, он с интересом изучает потолочные балки.

— Твой талит! Как я могла забыть положить твой талит! — восклицала мать.