Николай Свечин - Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции

В Петербурге всегда имелась огромная армия приезжих, явившихся на заработки. А система была устроена так, что отлучившемуся из волости крестьянину давали вид (заменяющий простолюдину паспорт) лишь на три месяца. По истечении этого срока документ требовалось продлевать: ехать в волость, гасить долги по подушной подати, ставить в бумаги новую отметку еще на три месяца… И так четыре раза в год. Дорого и долго. А потом еще приходилось платить за прописку и одновременно – за право пользоваться больницами. И тогда экономный страдалец переходил на нелегальное положение. Он не мог уже прописаться открыто, в ближайшем участке, потому прятался от полицейских обходов. И селился там, где к таким привыкли и помогали жить без законных оснований.

Именно флигели Вяземской лавры стали огромным приютом для бесписьменных [71] См. ссылку 38. . Полиция долго не решалась перечить богатому и влиятельному князю и терпела беззакония. А когда спохватилась, было уже поздно. В самом центре Санкт-Петербурга, чуть не под окнами здания МВД, вырос город в городе, огромная самоуправляемая коммуна босяков и жуликов. И длилось это до 1913 года!

Внешними форпостами лавры служили трехэтажные дома: по набережной и по Обуховскому (затем Забалканскому) [72] Ныне Московскому. проспекту. В главном (набережная реки Фонтанки, 95) обитал сам князь Александр Егорович. Там же находилась контора по управлению недвижимостью. Позже князь оттуда съехал, а вместо него поселился 3-й участок Спасской полицейской части [73] До 1866 года Спасская часть именовалась 3-й Адмиралтейской. Именно в 3-м участке 3-й Адмиралтейской части служил квартальным надзирателем И.Д. Путилин. . В конце века там же расположился Детский приют трудолюбия для детей Сенной площади.

Рис. 37. План Вяземской лавры 1843 года {171} 171 ЦГИА СПб. Ф. 513. Оп. 102. Д. 9752. Л. 1.

В домах 4–6 по Обуховскому проспекту, слитых в один громадный «Обуховский дом», располагались постоялый двор, лавки, магазины, пивная и трактир «Сухаревка», описанный Ф.М. Достоевским и В.В. Крестовским. Позже трактир перелицевали в ресторан и назвали «Ярославль», но его полууголовный характер от этого не изменился. Рядом с ним находилась знаменитая «Мышеловка» – чайная, где собирался пришлый сброд без документов. Заведение часто навещалось агентами Сыскной полиции. Сыщики ловили легковерных дураков и доставляли в участок, почему чайная и получила такое неофициальное название. Одна большая комната с перегородками всегда была набита беспаспортными и лишенными столицы [74] То есть лишенными права проживания в Петербурге за различные нарушения, обычно на 2–3 года. . Другими завсегдатаями «Мышеловки» были плашкетники – воры-подростки, орудовавшие на Сенной площади. Бывалые обитатели лавры обходили чайную стороной и прятались от сыщиков во дворах. Там, за трехэтажным фасадом «Обуховки», раскинулись флигели, где и билась особенная вяземская жизнь, не похожая ни на какую другую.

Флигели лавры имели собственные названия и очень разнились друг от друга по степени опасности. В Корзиночном действительно помещались несколько артелей, которые плели корзины. Их работники имели паспорта и не прятались при облавах. Но рядом с ними обитали настоящие вяземцы. Пьяница и пропащий человек Николай Иванович Свешников (1839–1899), старожил этой клоаки, описал их кратко, но точно: «Это не благообразная и стыдливая беднота Песков или Петербургской стороны, а люди бесстыжие, лихие и умеющие легко достать копейку» {172} 172 Свешников Н.И . Петербургские Вяземские трущобы и их обитатели: ориг. очерк с натуры. СПб.: Е.А. Иванов, 1900. С. 6. . Именно последним умением и подкупали вяземцы конторщиков. Если и садились они на мель, то временно и ненадолго. В огромном городе они быстро находили добычу.

Рис. 38. Флигель Вяземской лавры. Начало 1900-х гг.

Другой весьма влиятельной группой являлись тряпичники. У них был легальный промысел в Тряпичном флигеле и в подвалах Стеклянного коридора. Собранным хламом они заваливали пустырь позади кладовых, которые арендовали торговцы с рынка. Меж кучами мусора расхаживали крючечники и своими длинными крюками сортировали его: тряпье, кость, бумага, стекло, железо и проч. Так выглядела внешняя сторона законного дела. На самом деле старосты артелей тряпичников были одновременно скупщиками краденого. Они держали при себе шайки воров различной специализации (фортачей [75] Воры, залезавшие в дом через форточки. , скокарей [76] Взломщики. , циперов [77] Воры, специализировавшиеся на краже вещей и верхней одежды из прихожих. и т. д.), выступая одновременно наводчиками, укрывателями и маклаками [78] Торговец подержанными вещами. . Воровская добыча за одну ночь перелицовывалась в специальных пошивочных мастерских и на другой день уже продавалась на рынках в неузнаваемом виде. Главари тряпичных артелей оказывали «красным» [79] «Красные» – воры. важнейшую услугу: реализовывали краденое до того, как его обнаружит Сыскная полиция. Поэтому по значимости они были в преступном мире на видных ролях.

В Вяземской лавре проживали и представители «мирных профессий», они даже составляли там большинство: типографские наборщики, иконописцы, плотники, продавцы еды, банщики, водовозы, билетные проститутки, «стрелки» [80] Нищие. , холодные сапожники [81] Холодный сапожник ходил по улицам с предложением своих услуг. , факельщики [82] О них подробнее ниже. … Жулики были в меньшинстве, но именно они задавали тон. Обыватели день и ночь наблюдали изнанку жизни: при них же, не стесняясь, уголовные обдумывали и прокручивали свои делишки. И никто ни разу не стукнул в полицию по своей воле – здесь нравы мазуриков и простых людей совпадали. Осведомители, конечно, имелись, в первую очередь среди квартиросдатчиков. Потому что все они торговали беспатентно водкой и скупали краденое. Полиция время от времени их на этом ловила и под угрозой высылки вербовала. Такие доносчики поневоле старались ладить и с теми, и с другими. И лишний раз не выдавали уголовных. Ведь от «делового элемента» кормилось множество обслуги. Особенно выгодно было дружить с ворами. Те часто оказывались при деньгах, и тогда дым стоял коромыслом. В Банном флигеле имелись, кроме торговых номеров, еще и семейные (фактически – бордели), и даже «дворянские». Благородия там никогда не мылись, а гуляли воры после удачных краж. Другой богатый и влиятельный слой – держатели ларей на Сенной. Сами они в Вяземской лавре не жили, но хранили в подвалах её корпусов свои товары. И потому вынужденно договаривались с заправилами темных каморок об охране имущества – нанимали их на разовые работы и даже кредитовались у них. Ведь среди вяземцев имелись и богачи – старосты артелей нищих, которые за жизнь умудрялись скопить десятки тысяч рублей, они-то и давали деньги в рост. Старосты платили громилам за охрану капиталов, а заодно присоединяли их кровавые деньги к своим. И давали для пополнения оборотных средств тем же торговцам. Так складывалась круговая порука, где все всё знают, но молчат.