Николай Свечин - Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции

Как и где Аркадий Францевич зарабатывал себе на жизнь с 1888 по 1894 год, неизвестно. Имеются сведения, что в 1893 году он служил на станции Александровской Санкт-Петербургско-Варшавской железной дороги {431}.

15 марта 1894 года Кошко поступил в Рижскую полицию на должность помощника пристава сначала 1-го, а затем 2-го участка Митавской части {432}. Служил там исправно:

«Г. г. Приставу I уч. Митавской части Титулярному Советнику Никифорову и Помощнику его Подпоручику запаса Кошки, сноваобъявляю искреннюю благодарность мою за произведённые по моему распоряжению успешные розыски и задержание нескольких важных злоумышленников. Присовокупляю, что о таковом отличном выполнении поручений моих и высказанных при этом г. г. Никифоровым и Кошко находчивости, смелости и неутомимой энергии, я поставил себе в приятную обязанность особо доложить Его Превосходительству, г. Начальнику Губернии. Полицмейстер» {433}.

20 июля 1899 года А.Ф. Кошко был назначен приставом – заведующим сыскной частью Рижского городского управления полиции {434}.

18 октября 1898 года его из подпоручиков «переименовывают» в губернские секретари [190]. С 27.08.1900 Аркадий Францевич коллежский секретарь, с 19.03.1901 – титулярный советник, с 24.11.1903 – коллежский асессор {435}.

В должности пристава – заведующего сыскной частью Рижской полиции Кошко получал 2900 рублей в год, имел 8-й класс по должности и 6-й разряд по пенсии {436}. И вдруг 17 января 1906 года перешёл на службу младшим чиновником для поручений в Дворцовую полицию. Жалованье его уменьшилось почти в два с половиной раза (до 1200 рублей в год), должность была классом ниже {437}, да и статус Аркадия Францевича сильно понизился: из руководителя полицейского подразделения с десятком подчинённых он превратился в мелкого чиновника Министерства двора. По каким же причинам Кошко перевёлся из Риги в Царское Село?

Из интервью правнука Аркадия Францевича Дмитрия де Кошко:

«Рапорт о переводе из Риги мой прадед подал по своей инициативе в связи с тем, что в его адрес начали поступать угрозы. В городе в те годы ситуация была очень непростая, и, хотя Аркадий Францевич не занимался “политическими” и откровенно не ладил с охранкой [191] , он, естественно, участвовал в расследовании ряда уголовных преступлений, совершаемых радикалами из революционных партий. Например, расследовал налёты на рижские банки – “банковские атаки”, задерживал виновных, сажал их под стражу. Немудрено, что это вызвало злость у революционеров, они начали угрожать расправой семье Кошко. Рапорт стал основанием для его перевода в Петербургскую сыскную полицию на должность заместителя начальника» {438}.

В последней фразе явная неточность – помощником В.Г. Филиппова Аркадий Францевич стал только через десять месяцев после отъезда из Риги. Попробуем разобраться с остальными утверждениями.

В годы первой русской революции полицейских убивали буквально каждый день. По этой причине городовые боялись заступать на посты, классные чины предпочитали вне службы ходить в партикулярном платье, многие из служивших в полиции увольнялись «по прошениям». Если бы каждого сотрудника, которому поступали угрозы, начальство переводило в «тихую гавань», на местах никого бы не осталось. Почему же перевели Кошко?

Возможно, потому, что политическими делами Аркадий Францевич не только не брезговал, а занимался ими с полной отдачей, причём задолго до первой русской революции.

Первого мая 1899 года работницы рижской «Джутовой мануфактуры» (находившейся на территории 2-го участка Митавской части) объявили забастовку: они требовали давно обещанного увеличения заработной платы: за 12-часовой рабочий день им платили всего по 35 копеек и нещадно штрафовали. Пятого мая сие «безобразие» было решено прекратить: чины полиции и солдаты 115-го Вяземского стрелкового полка согнали работниц в Александровский сад, находящийся в шести верстах от фабрики, где стали отнимать у них расчётные книжки, не выдавая взамен паспортов. Женщины начали громко протестовать, их поддержали собравшиеся к этому времени у сада мужчины – мастеровые с других фабрик. Полиция приказала пожарным окатить толпу водой, но народ это только разозлило – люди двинулись на полицейских. Прозвучал выстрел, застонал и упал раненый. В ответ в полицию полетели камни, палки, бутылки, был разломан забор сада, пожарные рукава порезаны, сами пожарные избиты, «а полицейский Кошко, выпустивший первую пулю в рабочих, поплатился за это жизнью» {439}. Солдаты открыли огонь. Рабочие отпрянули и стали разбегаться. Солдаты бросились им вслед и начали колоть их штыками и стрелять в кого попало. Было убито двадцать пять и тяжело ранено тридцать четыре рабочих.

Репортёр преувеличил – Аркадий Францевич остался в живых, хотя и сильно пострадал: получил удар большим камнем в низ живота, «рассечённую рану в правую сторону верхней губы», у него было выбито два зуба {440}.

Начальником сыскной части Рижской полиции Кошко стал буквально через месяц после этих событий. Очень похоже на признание заслуг, не так ли?

Когда же началась революция, Аркадий Францевич столь преуспел в борьбе с ней, что стал объектом парламентского расследования, проведённого в 1907 году депутатом второй Государственной думы Осипом Яковлевичем Пергаментом.

Вот что сообщил О.Я. Пергамент о деятельности начальника рижской сыскной части на заседании Думы, состоявшемся 10 апреля 1907 года {441}:

«Особенного расцвета достигли подобные пытки и истязания при допросах в Риге, в сыскном отделении, помещающемся в главном полицейском управлении. Пытки при допросах лиц, заподозренных в прикосновенности к так называемой милиции, или боевым организациям, практиковались в рижском сыскном отделении (в особенности под начальством Кошко) уже давно, но в конце декабря 1905 г. там для этой цели была образована целая “комиссия”, куда вошли помощник начальника сыскного отделения [Казимир Станиславович] Швабо, помощник пристава Александровский, [Иван (Ян, Иоганн) Эмерикович] Грегус [192] , Сабецкий, Давус и другие полицейские и сыщики. Комиссии этой, по собственному её заявлению, было поручено прокурорским надзором и жандармским правлением, производить “следствия” над политическими, а губернатором для этой же цели (по заявлениям самой же комиссии) было предоставлено комиссии право “убивать политических без суда и следствия”. И действительно, истязания и пытки применялись с ведома и разрешения прокурорского надзора, жандармского полковника и высших административных властей края» .

Дальше в сообщении О.Я. Пергамента рассказывается про ночные допросы, вырывание ногтей, прыжки на телах заключённых, избиение резиновыми палками. Тех заключённых, которые, несмотря на пытки, не признавались в принадлежности к революционерам, ночью вывозили в глухую местность и расстреливали, якобы при попытке к бегству. Пергамент назвал несколько фамилий лиц, которых забрали в Сыскную, а потом нашли их обезображенные пытками мёртвые тела {442}.