Николай Свечин - Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции

Сыщики всегда внимательно наблюдали за поведением людей при опознании трупов – вспомните (Ошибка: источник перекрёстной ссылки не найден) – Федотову, которая признала в утопленнике мужа, толком не взглянув на его тело, и тем самым выдала себя. Подобный казус случился и с Константином Гилевичем. Когда ему показали тело, он без колебаний спокойным тоном заявил: «Это – труп моего брата инженера Гилевича. Его убили, чтобы завладеть 20-ю тысячами рублей, которые он имел при себе».

На резонный вопрос чинов Сыскной полиции: «Как вы смогли так быстро узнать в изуродованном трупе своего брата?» – он хладнокровно объяснил: «Мы часто бывали вместе в бане, я хорошо знаю все приметы тела моего брата: это – он!» Его попросили описать внешность Андрея Гилевича. Выяснилось, что тот был рыжим и волосы стриг коротко {452}. Тогда Константину предъявили черные волосы длиной восемь сантиметров, оставшиеся на окровавленном ноже, и предложили ещё раз хорошенько осмотреть тело. Вдруг он ошибся? Вдруг убитый не его брат? Однако Константин заявил, что в этом уверен, и предположил, что убийца подкинул черные волосы нарочно, чтобы сбить сыщиков со следа.

Тем временем Мищук прибыл в Москву. Портной Жак Ясинский, осмотрев пиджак с места преступления, сообщил, что сшил его для инженера Андрея Гилевича. Евгений Францевич решил выяснить, не значится ли тот в картотеке Московской сыскной полиции, и поехал в Малый Гнездниковский переулок. Оказалось, что Андрея Александровича Гилевича хорошо знает начальник Сыскной Аркадий Кошко и далеко не с лучшей стороны – тот подозревался в совершении мошеннических сделок. В картотеке отделения нашлись и словесное описание Гилевича, и его фотопортрет.

По воспоминаниям А.Ф. Кошко, он сразу высказал предположение, что Андрей Гилевич вовсе не жертва, а, наоборот, убийца.

Мотив совершенного преступления выяснился быстро – после «опознания» трупа Константин Гилевич предъявил в страховую компанию «Россия» полис брата, который застраховал свою жизнь на сто тысяч рублей. Константин намеревался их получить. С учетом всех уже известных фактов и обстоятельств сыщики сочли его соучастником убийства и страхового мошенничества. 10 февраля он был арестован. Однако в доме предварительного заключения Константин наложил на себя руки (по сведениям Льва Лурье, перед самоубийством его успели допросить и он дал признательные показания на себя и на брата {453}. Но в официальных документах об этом не упоминается).

Сыщики по всей стране искали теперь Андрея Гилевича, но тот как в воду канул. Возникло предположение, что он использует паспорт убитого им в Лештуковом переулке человека. Но как установить его имя и фамилию?

Первый шаг к этому сделал судебный следователь. С помощью сильных луп он тщательно исследовал найденные на месте преступления ботинки и на одной из подошв обнаружил слабые следы оттисков двух металлических букв. В те времена обувь предохраняли от дождя и снега с помощью калош, которые при входе в помещение снимали и оставляли в прихожей. Однако все пары калош похожи между собой. И чтобы опознать свою, рачительные владельцы помечали калоши различными способами, в том числе и маленькими металлическими буквами с собственными инициалами. Следователю удалось рассмотреть их оттиски – две буквы П {454}.

Тем временем из Киева [196]питерская Сыскная полиция получила сведения, что недели три назад в Москве человеком, похожим на Гилевича, был нанят в секретари студент Лебедев. По его словам, наниматель вёл себя подозрительно: сперва назвался Федоровым (!!!), потом графом Маркони; приняв студента на службу, пригласил сразу в Сандуновские бани, где в поисках особых примет внимательно изучил его тело; вместо обещанной заграницы повез в Киев; а в вагоне поезда как бы случайно облил одежду студента чернилами и в качестве извинений подарил собственный пиджак; в арендованной в Киеве квартире Федоров-Маркони потребовал у Лебедева сбрить бороду, а потом выпить с ним на брудершафт. Бороду студент сбрил, а вот пьянствовать с подозрительным «графом» побоялся. И всю последующую ночь не сомкнул глаз. Наутро Федоров-Маркони его уволил.

Сыщикам стало понятно, что Гилевич уже давно задумал убить похожего на себя человека, чтобы получить страховку. И только подозрительность Лебедева спасла ему жизнь. А вот таинственный ПП был беспечен, потому и погиб. Личность ПП установили, когда в Петербургскую сыскную полицию [197]поступило заявление от родственников потомственного дворянина Павла Васильевича Подлуцкого. Он родился в 1885 году и после окончания курса в Смоленской гимназии поступил в Технологический институт. Весною 1909 года Подлуцкий решил перейти в Московский сельскохозяйственный институт и перебрался в первопрестольную.

По сведениям родственников, в сентябре месяце Подлуцкий устроился секретарем к неизвестному им инженеру и с тех пор не давал о себе никаких известий. В Москву снова был командирован Мищук, который выяснил у бывшей квартирохозяйки Подлуцкого, что к нему в сентябре несколько раз заходил неизвестный господин, очень похожий на Гилевича, с которым Павел Васильевич должен был отправиться за рубеж. Кропотливая работа по проверке заграничных паспортов, выданных за последние два месяца в Петербурге и Москве, установила, что студент Подлуцкий действительно его получил.

Рис. 83. П.В. Подлуцкий

Всё теперь указывало, что в Лештуковом переулке был убит Подлуцкий. Но неожиданно для всех Павел дал о себе знать – его двоюродный брат получил от кузена несколько открытых писем (открыток) из Франции. Неужели сыщики ошиблись с идентификацией жертвы? Изучив открытки, эксперты пришли к выводу, что почерк Подлуцкого в них подделан. Также стало известно, что петербургский государственный банк по требованию Подлуцкого (вернее, Гилевича) перевёл его сбережения во Францию, и тот уже успел получить их в Париже. Начальник Сыскной полиции Владимир Филиппов и чиновник для поручения Мечислав Кунцевич немедленно отправились туда.

Поездка вышла неудачной – Гилевича поймать не удалось. Мало того, российский консул умудрился выдать преступнику удостоверение на имя Подлуцкого уже после визита российских сыщиков в консульство {455}. Кроме этого неприятного инцидента, у русских сыщиков случился конфликт с французскими властями. «Вестник полиции» описывает его скупо: «В Париже наши розыски встречаются с серьёзными препятствиями, благодаря невыполнению некоторых чисто дипломатических условий» {456}. Зато В.И. Лебедев в секретной записке вице-директору Департамента полиции С.П. Белецкому, описывая ситуацию, в выражениях себя не стеснял: