Анатолий Терещенко - Переписчики истории. Мифы о Катыни

Русские осознавали, на что они шли. Они шли на войну священную, бесчеловечную. Нам этого не понять, ибо нога врага не была на нашей земле полтора века.

Спасибо русскому народу, народу-герою. Он принял но себя всю тяжесть войны, не прогнулся, не струсил, выстоял.

Я призываю вас быть достойными наших великих союзников но Востоке, сражающихся отчаянно, бесстрашно.

Если б я только мог, я первым встал бы на колени перед этими людьми. Я прошу вас, дорогие мои американцы, помогайте этим людям, молитесь за них, за этих людей. Помните, что они погибают и за нас с вами. Это великие люди!».

Великий американец знал, что говорил!

Коротка память у тех, кто не хочет правды. К слову, кто-то из великих говорил, что правдолюбец и лжец одинаково владеют правдой, потому что для первого — это объект почитания, для второго — необходимый материал для сотворения гнусных вымыслов и инсинуаций.

Кто правдолюбец, кто лжец в описанных событиях-пусть судит читатель и история. Если «правда» лежит действительно на скрижалях вселенской фальсификации, то за нее должны ответить те, кто состряпал эти материалы грязными руками, горячими головами и недобрыми сердцами, ибо голое утверждение вовсе не обязательно является нагой правдой.

У людей моего поколения возникли большие сомнения в том, что говорилось приближенными к нынешней власти следователями, историками и политиками в первую очередь польской стороне, а не российскому народу, который первым должен был бы знать, где же та самая правда, которую можно писать без кавычек.

Говорят, что все же сохранились некоторые материалы Специальной комиссии Н.Н. Бурденко, как и уцелели, я так думаю, те сфальсифицированные не копии, а подлинники, на которые указывают авторы, упоминаемые в настоящем повествовании. Почему бы еще раз независимым юристам не пересмотреть их, прийти к окончательным выводам и в судебном порядке рассмотреть весь спектр этих материалов?

Судебное решение, а не пихоевское, было бы законным. Суд и только суд мог бы поставить точку, а не какие бы то ни было следователи военной прокуратуры, думающие только о получении широких лампасов за труды, защищающие политические взгляды неосмотрительных венценосцев.

А еще было бы справедливо, если дело дойдет до суда, чтобы он, суд, и только суд, в частном определении запретил бы политическому чиновничеству заниматься чисто судебными вопросами, вмешиваться в дела, находящиеся вне его компетенции и, конечно же, потрошением и перетряхиванием архивов в свою угоду.

Получилось же, что злодеяния, которые во всем мире в конце войны признаны преступлениями против человечества, нам постарались «впарить» как издержки «борьбы за правое дело».

Козыревщина сделала свое черное дело и в международной политике, и в общественно-политической жизни России. Поэтому не удивительно, что до 1995 года проводимое по катынской трагедии следствие базировалось на материалах польской версии. Также не случайно заключение российских экспертов впервые увидело свет в 1994 году в Варшаве, а в РФ только в 2001 году. Не стыдно ли следователям ГВП? Мне — стыдно!

Не знаю, как у читателей, а у меня создалось впечатление, что комиссия экспертов ГВП РФ при расследовании дела № 159 полностью положилась на выводы польской экспертизы 1988 года. Вот ее оценки, совпадающие с материалами ГВП РФ:

«…сталинское руководство грубо нарушило Рижский мирный договор и договор о ненападении между СССР и Польшей 1932 года. Оно ввергло СССР в действия, которые подпадают под определение агрессии согласно конвенции об определении агрессии от 1933 года».

Таким образом, ввод частей Красной армии в сентябре 1939 года на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии и поляками, и российскими следователями квалифицируется как агрессия. А уничтожение польских офицеров они посчитали геноцидом и тут же замахнулись на возмещение морального и материального ущерба со стороны России.

Кроме того, эксперты ГВП утверждали, что «чем бы ни занимались до 1939 года польские военнопленные или заключенные поляки, эти действия являлись внутренним делом Польши…».

Получается, что россияне оправдывают преступные действия польской военщины и властей, приведшие к гибели в польском плену в 1919–1922 годах более 60 тыс. советских красноармейцев и командиров.

Зато гибель польских военнопленных в советском плену эксперты квалифицировали как «тягчайшее преступление против миро, человечество и военное преступление».

Тем самым эксперты ГВП отказали советским властям в праве наказать польских офицеров, виновных в военных преступлениях.

Что же мы имеем сегодня? Как известно, российская сторона передала Варшаве все имеющиеся материалы по катынской трагедии. В Польше же этому не вняли, там вынесено постановление о начале самостоятельного расследования обстоятельств катынского дела Институтом национальной памяти в польской столице.

Россия и тут промолчала — никакой реакции со стороны МИДа, никакого официального протеста на этот недружественный по отношению к Российской Федерации политический шаг руководству Польши по дипломатическим каналам не заявлено.

Казалось, что еще нужно заклятым друзьям России?

«Что же за проклятие такое на нашу голову в отношениях с поляками? — писал Ю. Васильков в упоминаемой уже статье «Призраки польского гонора». — Неужели мы обречены иметь но своих западных рубежах постоянный очаг напряженности?

А может, Бог послал нам праздник 4 ноября именно для того, чтобы мы еще и еще проанализировали свою историю и попытались понять, в чем были правы, а в чем заблуждались за эти четыре века?

Хорошо бы, конечно, размышлять над прошлым вместе с соседями, чтобы и они критическим оком взглянули на историю наших двусторонних отношений, но пока этого не получается».

И не получится, пока мы не заставим сами себя уважать!

Я уже хотел было поставить точку в своем повествовании, как прочитал в Интернете 60-страничный материал М. Чудаковой. На одном из сайтов был опубликован доклад этой ярой «либералки», непонятно зачем рвущейся в архивы МО и ФСБ, и не только по проблемам Катыни.

В мае 2006 года она выступала в музее А.Д. Сахарова перед учителями истории — победителями межрегионального конкурса школьных уроков по теме «История политических репрессий и сопротивление несвободе в СССР».

Я полагал, что найду какие-то новые материалы, касающееся моей темы. Но, читая ее доклад, в основном посвященный негативизму в использовании архивов Генштаба и Лубянки, я встретился с «жеванными пережеванными» попытками сказать что-то новое о Катыни.