Дмитрий Пучков - «Рим». Мир сериала

Д. Пучков:«Сборища возле сената запрещены. Никаких игр, никакой проституции. Да благословят боги нашего священного отца Гая Юлия Цезаря».

К. Жуков:Они, наверное, намекают на то, что заседание сената было серьезным развлечением для окружающих: было интересно, что они нарешают. Вокруг собиралась толпа, а там, где толпа, немедленно начинаются торговля, проституция, карманные кражи.

Мне рассказывали про майдан а-ля Таиланд. Собралось в Бангкоке 400 тысяч человек, которые расположились на шезлонгах под навесами и успокоились на этом. Тут же им стали делать тайский массаж, продавать еду, развернулась торговля сувенирами с майдана, которую крышевали местные менты, которые тоже ничего не делали.

Д. Пучков:Главное, чтобы не бандиты.

К. Жуков:Да. И тут же, конечно, проституция. «Фестиваль» длился месяца два. Ничего не происходило, просто все валялись, потому что жарко.

Д. Пучков:Там не попрыгаешь.

К. Жуков:Да. И на этом все закончилось. В Риме, видимо, было нечто подобное. Там тоже жарко, поэтому нужно как-то расслабляться. А человек-газета говорит, что это серьезное мероприятие, а не цирк. Никакой проституции и сборищ!

Цезарь в сопровождении ликторов и Ворена двигается в сенат, Атия прибывает в гости к Сервилии. Стремная рабыня Сервилии в черной одежде идет наперерез колонне Цезаря. Ну а Пулло в это время пешком сваливает за римскую КАД. И тут же (мне очень понравилось) римляне при помощи веревок и палок поднимают гигантскую колонну, демонстрируя причастность к технологиям богов.

Д. Пучков:И рептилоидов.

К. Жуков:С Нибиру. Но такую колонну не могли вручную поднять ни в коем случае. И тут, пока суд да дело, рабыня говорит Ворену, что надо поговорить о его внуке Люции.

Д. Пучков:«Сенатор Ворен, я насчет твоего внука Люция. То, что я тебе сейчас скажу, чистая правда». Вот это заход. И он поверил тут же. Что значит отсутствие критического мышления!

К. Жуков:Ну, Ворен вообще импульсивный и не шибко умный по фильму.

Д. Пучков:К сожалению, да.

К. Жуков:Ворен бросается домой. Рабыня Сервилии снаушничала, что Сервилия выведала у дуры Октавии, дочки Атии, которая знала от своего младшего брата, что жена Люция Ворена, пока тот числился мертвым, прижила ребенка от мужа своей сестры. То есть вела себя недостойно. И ничего не сказала мужу.

Д. Пучков:Не доложила, когда он вернулся.

К. Жуков:Так он бы ее сразу убил, и ничего ему бы не было.

Д. Пучков:Я тоже так думаю.

К. Жуков:Тем более что он с войны вернулся совершенно без башки.

Д. Пучков:Да и до этого, наверное, не очень башковитый был.

К. Жуков:Поэтому Ворен немедленно приходит в свое обычное состояние, то есть в ярость, и убегает.

Д. Пучков:Приходит домой: «Отвечай, чей это ребенок?»

А тут его уже потеряли. «Где Ворен?» – «Только что был с нами». – «Неважно». – «Марк Антоний, можно тебя на минуту?»

К. Жуков:Марка Антония отвлекают заговорщики, два человека, и это точно совершенно: все источники отмечают, что его перед дверями сената отвлекли разговором… Причем это были его приятели, с которыми он был в хороших отношениях. Почему бы перед заседанием не перекинуться парой слов. Он и перекидывался. А Цезарь пошел в сенат. Ну и тут к нему пристает лысый Гай Трибоний, просит вернуть его брата из ссылки. Это неправда. К нему приставал Люций Тиликимбер (или – цимбер, как его всякие разные недоучки из МГУ называют) с вопросами про ссылку и брата, потому что именно Цезарь отправил его брата в ссылку. А Гай Трибоний отвлекал Марка Антония, потому что они приятельствовали.

Д. Пучков:Гаденыш!

К. Жуков:Зачем они все так запутали? Могли бы все показать правильно. Сюжет бы от этого не поменялся.

Д. Пучков:Да.

К. Жуков:Лысый, значит, активно пристает к Цезарю и хватает его за руку. Цезарь говорит: «Убери руки!»

Д. Пучков:«Убрал лапы!»

К. Жуков:После чего лысый орет: «Чего вы ждете?»

Д. Пучков:«Давайте, давайте!»

К. Жуков:И тут-то на Цезаря все набрасываются с кинжалами и начинают его резать. Первого он ловко перехватил, но тут подскочили остальные. Мягкий, как говно, Брут выронил кинжал, он испугался и не принял участия в мероприятии.

Поске по голове поленом дал сын Помпея, который прорывался в сенат.

Д. Пучков:Гад, ёлы-палы!

К. Жуков:А в доме у Сервилии, куда в гости пришла Атия…

Д. Пучков:Это чуть раньше было. «Ты, наверное, гадаешь, зачем я тебя пригласила?» – «Я в замешательстве». – «А мне важно первой рассказать тебе о случившемся». – «Да. И что же случилось?» (В это время Цезаря начинают резать.)

А Ворен у себя дома: «Где он?» – «Кто?» – «Твой сын. Скажи, что это неправда, скажи!» Ну и тут заплакавшая Ниоба говорит: «Я думала, ты погиб. Люций, мальчик не виноват». И самосбрасывается с третьего этажа башкой…

К. Жуков:На асфальт.

Д. Пучков:Да. Вот так.

К. Жуков:Тем временем Гай Кассий Лонгин уговаривает Брута все-таки поучаствовать в действе. Напомню, что участие Брута было особенно важным, потому что он происходил из семьи тираноубийц. Его участие освятило бы все мероприятие. Ну а по фильму Брут что-то…

Д. Пучков:Завершающий удар нанес, так сказать.

К. Жуков:Подошел и нанес последний удар. Странно, что Цезарь не сказал: «И ты, Брут, продался большевикам!»

Д. Пучков:Да.

К. Жуков:Как нам Шекспир поведал.

Д. Пучков:Да. И под крики: «С тиранами так будет всегда!» Не всегда и не будет. Но сцена снята отлично.

К. Жуков:Да.

Д. Пучков:А гадина Сервилия сообщает Атии: «Как видишь, тиран мертв, республика восстановлена, а ты осталась одна. Не желаешь воды с медом?» Атия, молодец, держится: «Не хочу, спасибо!» – «Не бойся, я не причиню тебе зла. Пока».

К. Жуков:Да.

Д. Пучков:«Зла? А зачем тебе причинять нам зло? Мы же всегда были хорошими друзьями. Политика – удел мужчин, а я всегда…» – «Пока. Я заставлю тебя долго страдать, долго и мучительно, как ты заставила страдать меня. Сперва я хочу увидеть, как ты побежишь, как ты спасаешься бегством в какую-нибудь крысиную нору в Греции или Иллирии, где тебе больше нравится. А я приду и найду тебя!» – «Спасибо за приглашение». Атия духом не упала, молодец.

К. Жуков:Аристократки римские в фильме как кремень.

Д. Пучков:Ну, на то и аристократия. Они обучены лицо держать, а не визжать, не биться в каких-то припадках. Так и должно быть, я думаю.