Дмитрий Пучков - «Рим». Мир сериала

Д. Пучков:Ну как чайник стандартно думает – вот щит, вот меч, – руби, подставляй, руби, подставляй. Чтобы бить куда-то щитом – даже в голову не приходит. А он там ловко его все время тюкал то так, то сяк, то из-под щита по ногам, то сверху щитом приложил.

К. Жуков:Щитом тюкать обязательно надо. Он тяжелый, можно треснуть как следует. Но в кадре выглядит убого, как показуха, замаскированная под урок фехтования. Я почти уверен, что на самом деле никто этому не учился. Это было не нужно. Щит строевой, меч строевой, ну какое там фехтование! Еще из Вегеция мы знаем (более поздний автор, конечно), что легионера нужно учить двум приемам: щит поднять, мечом колоть, – всё!

Д. Пучков:Новобранцев чему-то же учили? Или они только ходили строем и тыкали заточенной железкой? Приемы совершенно примитивные были, раз можно было быстро пополнение подготовить?

К. Жуков:Тогда считалось, что солдата не нужно учить рубить мечом, мол, если надо рубануть, он и так рубанет. Римский гладиус в принципе не предназначен для фехтования. Это довольно тяжелый и не очень длинный кинжал. Да, он опасен, но опасен именно как средство убийства. Им нельзя фехтовать, потому что пальцы открыты, и если ты начнешь им фехтовать, тебе их неминуемо отрежут. Это очень больно.

Д. Пучков:И держать ничего не сможешь потом.

К. Жуков:Да. Гладиус к тому же странно отбалансирован, это не то, что можно использовать для фехтования. Но вот диалог у них был замечательный, потому что тощий Октавиан запыхался и говорит, что он воином быть не рожден, у него от всех этих физических упражнений только боль в селезенке. И лихорадка. А Пулло отвечает: «Не надо мне рассказывать, я видел, как ты убиваешь людей». – «Ты не понял. Если они не будут сопротивляться, я готов убивать их круглые сутки». – «По крайней мере из тебя можно сделать фехтовальщика, но только заурядного. Это лучше, чем ничего». – «Нет, это ерунда, кладбище завалено заурядными фехтовальщиками, лучше вообще ничего не уметь, чем уметь посредственно».

Д. Пучков:Молодец, в корень смотрит.

К. Жуков:Да-да-да. Тут-то Пулло и понял в очередной раз, что парень крепок умом, надо у него поинтересоваться о некоторых практических моментах общежития, потому что у Ниобы, у вореновской жены, какие-то шашни. Как бы вывести ее на чистую воду? И Октавиан очень умно говорит, что пока надо молчать, а вот когда будут факты, тогда можно будет говорить. Потому что как только скажешь об этом с минимальной степенью публичности, все домыслы обретут силу истины – и потом никому ничего не докажешь. Можно случайно обесчестить своего товарища по недомыслию. Так что сначала нужно собрать оперативную информацию, а уже потом на этом основании какие-то действия предпринимать. Толковый малец.

Д. Пучков:Да.

К. Жуков:А в это время Помпей все еще продолжает стоять на берегу моря и смотреть вдаль.

Д. Пучков:На берегу пустынных волн…

К. Жуков:К нему прибегает гонец и говорит, что Цезарь от перемирия отказался. Помпей жжет возвышенными фразами типа: «И что теперь? Как отрадно быть рабом, не иметь ни воли, ни принятия решений». Ну а пока Помпей рефлексирует по поводу собственной непростой судьбы, Ворен пытается хоть как-то наладить бизнес и посещает в бане известного разбойного авторитета Эраста Фульмана с целью занять денег. Фульман ему говорит, что с ростовщиками дел лучше не иметь, потому что занять денег легко, а отдавать потом непросто. «Если хочешь заработать, так какие проблемы, есть способы для центуриона в отставке заработать – походи со мной в качестве некой гарантии безопасности. Кто захочет ссориться с центурионом примипилом, да еще из XIII легиона? Никто не захочет. Поэтому давай ты со мной походишь в качестве поддержки». Ворен, будучи совершенно наивным в житейском смысле человеком, который ничего, кроме войны, не видел, не понимает, что его только что записали в качестве торпеды. Он думал, что будет телохранителем.

Ну а пока суд да дело, уличные художники, специализирующиеся в популярных молодежных направлениях, рисуют замечательные римские граффити. Особенно мне понравилось шикарное панно в стиле примитивизма, где изображены два совокупляющихся в догги-стайл человека мужского и женского пола – и подпись Caesar Servilia iuniae («Цезарь совокупляет эту самую»…)

Д. Пучков:Юнию.

К. Жуков:Нет, iuniae. Caesar Servilia iuniae – «Цезарь трахает Сервилию». Мне в очередной раз знающие люди сказали, что я зря брюзжу, что на этих граффити с ошибкой то или иное слово написано или склонение неправильное. Они говорят: это круто. Те, кто занимался оформлением, наняли какого-то чувака, который настолько крепко знает латынь, что даже ошибки им писал такие, какие были приемлемы в вульгарной латыни.

Д. Пучков:Ничего себе!

К. Жуков:То есть специалист по тамошнему олбанскому. Ну а Ниоба снаряжает Ворена на новую работу. Она ему плащик надевает, говорит: «Уважаемый человек, работаешь с уважаемыми людьми». Вот бабы, а! Цезарь прогуливается со своей законной супругой Кальпурнией, которая едет в паланкине, и смотрит, что там вокруг понамалевано, а намалевано все в три слоя. Естественно, картинки порнографического свойства, и чтобы никто не ошибся – там подписано, например, Caes Servilia cinaed, и правильная картинка с анальным сексом. Кальпурния в шоке и требует, во-первых, всех, кто это делает, найти, во-вторых, то, что уже нарисовано, стереть, и в-третьих: «Уважаемый муж, прекрати давать повод такой фигне, иначе я лишу тебя поддержки своей семьи. Ты сейчас не в том положении, чтобы заниматься подобной ерундой, сделай что-нибудь с этим».

Д. Пучков:Серьезный подход.

К. Жуков:Да. Мы не знаем, был ли роман у Цезаря и Сервилии. Ну да ладно, на этом половина сюжета завязана. Потом у Сервилии с Цезарем произойдет конфликт, и много чего по фильму драматургически развернется. На самом деле Цезарю некогда было заниматься какой-то ерундой. Он постоянно вел военные действия. Но если бы диктатор (а он к тому времени был уже диктатором) захотел поиметь кого-то на стороне, так никто бы слова не сказал.

Д. Пучков:Имеет право, да?

К. Жуков:Он же не жениться собирается на любовнице, бросив законную супругу. Он ничего плохого не делает.

Семья Кальпурнии действительно была очень уважаемая, но, знаете, обидеться в это время на Цезаря было себе дороже.

Ворен с Фульманом и его подручными прибывают на место проведения важных переговоров. Какие-то адские, совершенно немыслимые задворки. Мне понравилось, как Фульман жег, когда ругался на своего бандита, который всю дорогу что-то насвистывал: «Эй ты, хватит этого тевтонского воя! Не можешь заткнуться, выбери славную римскую песенку». Я сразу вспомнил, как в конце первой серии Цезарь в Рим вступал под славную римскую песенку.