Кристиан Жак - Закон пустыни

Место погребения Беранира, расположенное неподалеку от ступенчатой пирамиды, было отделано красивым белым камнем из карьеров Туры. Доступ к шахте, которая вела в подземные помещения, где находилась мумия, прикрывала огромная плита. Часовня же оставалась открытой для посетителей, которые приходили помянуть усопшего и принести дары для его статуй и изображений.

Скульптор увековечил Беранира широкоплечим зрелым человеком, со спокойным лицом. Главный текст, расположенный горизонтально, приветствовал возродившегося на прекрасном Западе; в конце своего долгого путешествия он вновь оказывался среди своих, среди братьев-богов, питаясь звездами, и утоляя жажду водами первичного океана. Ведомый своим сердцем, он шел прямыми дорогами вечности.

Пазаир прочитал вслух строки, предназначенные для тех, кто пришел поклониться гробнице: О живущие на земле, проходящие мимо гробницыэтой, если любите вы жизнь и ненавидите смерть, произнесите имя мое, дабы я жил, произнесите для меня магическое слово.

– Я найду убийцу, – поклялся Пазаир.

Нефрет грезила о тихом счастье, не омрачаемом ни бедами, ни завистью, но ее любовь зародилась в буре, и ни она, ни Пазаир не обретут покоя, пока не откроют истину.

Когда тьма отступила, землю осветило солнце. Деревья и травы вновь зазеленели, птицы выпорхнули из гнезд, рыбы стали выпрыгивать из воды, вверх и вниз по реке поплыли суда. Пазаир и Нефрет вышли из часовни, которая окрасилась в рассветные тона. Они провели ночь рядом с душой Беранира, чувствуя ее близость, ее тепло и трепет. Это чувство они сохранят навсегда.

Праздник закончился, ремесленники возвращались к своей работе. Жрецы исполняли утренние службы, увековечивая память ушедших. Пазаир и Нефрет шли вдоль дороги, выложенной при царе Унасе и ведущей к храму, расположенному ниже. Они присели под пальмами, на краю хозяйственных насаждений. Смеющаяся девчушка принесла им финики, свежий хлеб и молоко.

– Мы могли бы остаться здесь, забыть о преступлениях, о поисках истины, о людях.

– Ты грезишь наяву, судья Пазаир?

– От меня избавились самым подлым способом, и они не остановятся. Разумно ли ввязываться в борьбу, проигранную заранее?

– У нас есть долг перед Бераниром, учителем, которого мы глубоко почитаем, мы должны бороться, забыв о себе.

– Я всего лишь мелкий судья, которого могущественные силы загонят в самый дальний угол самой удаленной провинции. Меня раздавят без малейшего усилия.

– Ты боишься?

– Мне не хватает духу. Каторжная тюрьма – это тяжкое испытание.

Она положила голову ему на плечо:

– Мы снова вместе. И ты полон сил, я знаю, я чувствую это.

Ласковое тепло согрело душу Пазаира. Боль стихла, усталость ушла. Нефрет была настоящей волшебницей.

– В течение месяца каждый день ты будешь пить воду из медного сосуда. Это прекрасно лечит от слабости и тоски.

– Кто мог так подставить меня? Скорее всего, тот, кому было известно, что Беранир вот-вот станет верховным жрецом Карнака и сможет нас поддерживать.

– Кому ты об этом рассказывал?

– Твоему врагу, старшему лекарю Небамону – чтобы он оставил тебя в покое.

– Небамону… Тому, у кого были доказательства твоей невиновности, и кто вынуждал меня выйти за него замуж!

– Я совершил ужасную ошибку. Узнав о предстоящем назначении Беранира, он решил одним ударом убить двух зайцев: устранить учителя и обвинить в этом преступлении меня.

Лоб Пазаира перерезала морщина.

– Он не единственный возможный виновник. После моего ареста начальник стражи Монтумес вступил в сговор со старшим судьей.

– Магистратура и стража, замешанные в одном преступлении…

– Заговор, Нефрет, заговор, объединивший людей влиятельных и властных. Беранир и я начали им мешать: я собирал серьезные улики, а он давал мне возможность вести расследование до конца. Зачем понадобилось уничтожать почетную стражу сфинкса – вот на какой вопрос необходимо найти ответ.

– Не забудь также о химике Чечи, о краже небесного железа и об Ашере, полководце-изменнике.

– У меня никак не получается связать воедино преступления и подозреваемых.

– Прежде всего, надо позаботиться о памяти Беранира.

Сути хотел достойно отметить возвращение своего друга Пазаира. Он пригласил его с женой в одну из самых изысканных таверн Мемфиса, где подавали красное вино, датированное первым годом правления Рамсеса, великолепно зажаренного ягненка, овощи, соус и необыкновенно вкусные пирожные. Он изо всех сил старался хотя бы на время отвлечь друзей от мучившего их вопроса об убийстве Беранира.

Пошатываясь, с мутной головой, он вернулся к себе, где наткнулся на Пантеру. Светловолосая ливийка вцепилась ему в волосы.

– И где же ты был?

– На каторге.

– Это ты там напился?

– Я напился, зато Пазаир жив и здоров.

– А обо мне ты вспоминал?

Он схватил ее за талию, поднял и держал, прижав к себе.

– Я вернулся, разве это не чудо?

– Ты мне не нужен.

– Лжешь. Мы еще не насытились друг другом.

Он осторожно положил свою подругу на ложе, ловко снял с нее короткое платье и с юношеской страстью стремительно овладел ею. Она издала крик сладострастья, не в силах сопротивляться тому, чего так ждала. Потом, когда они лежали рядом, переводя дух от пережитого счастья, она положила руку ему на грудь.

– Я дала себе слово изменить тебе в твое отсутствие.

– Удалось?

– Не скажу. Чтобы ты мучился от неизвестности.

– Я тебя разочарую. Единственное, что имеет для меня значение, это наслаждение в данный момент.

– Ты чудовище!

– Я тебе не нравлюсь?

– Ты и дальше будешь помогать Пазаиру?

– Мы смешали нашу кровь.

– Он хочет мстить?

– Прежде всего, он судья, а уж потом обыкновенный человек. Истина для него ценнее собственных переживаний.

– Послушай меня хоть раз в жизни. Не ввязывайся в эти дела, держись в стороне.

– К чему эти советы?

– Его враги слишком сильны.

– Откуда это тебе известно?

– У меня предчувствие.

– Ты от меня что-то скрываешь?

– Разве есть женщина, способная тебя обмануть?

Служебный кабинет верховного стража был похож на возбужденный улей. Монтумес ходил взад и вперед, отдавая приказания, часто противоречащие одно другому, и поторапливал подчиненных, собиравших свитки папируса, деревянные дощечки – весь архив, накопившийся за время его службы. Глаза его были воспалены, он то и дело почесывал лысый череп, понося медлительность своих служащих. Выйдя на улицу, чтобы проследить за погрузкой документов на повозку, он столкнулся с Пазаиром.

– Мой дорогой судья…

– Вы на меня смотрите так, как будто перед вами привидение.