Бернард Корнуэлл - Меч Королей

— Знамя? — переспросил Румвальд, а потом кивнул. — Конечно, господин. У нас есть флаг короля Этельстана. Хочешь, чтобы я сорвал эту тряпку? — Он кивнул на знамя Этельхельма с прыгающим оленем, все еще трепещущее над северными воротами форта.

— Нет! — воспротивился я. — Я просто хочу, чтобы ты взял флаг с собой. И не показывай его, пока не велю.

— Так мы идем в город, господин? — радостно спросил Румвальд.

— Мы идем в город, — подтвердил я, хотя и не хотел, во мне по-прежнему гнездился ночной страх. Я боялся, что именно сегодня на меня в конце концов обрушится огромный валун из пещеры Святого Кутберта.

Я покинул Румвальда и поднялся по лестнице, ведущей к боевой площадке над входом на мост, и оттуда уставился на реку. Городской дым сдувало на восток, и, похоже, под этой вечной дымовой завесой не происходило ничего особенного. В северной части моста на баррикаде по-прежнему стоял отряд воинов, еще десятка два охраняли причалы ниже по течению, предположительно, чтобы остановить дезертирство.

Я разглядел безлюдный двор рабовладельца Гуннальда с кораблем-развалюхой у причала. А еще рассмотрел поднимающийся от моста склон холма и даже увидел, как садятся на скамейки люди возле таверны «Красная свинья». Если, по словам отца Оды, сегодня решающий день в судьбе Инглаланда, то всё выглядело странно мирным. Финан присоединился ко мне. Ему было жарко, он снял шлем и снова надел потрепанную соломенную шляпу.

— Сейчас нас три сотни, — сказал он.

— Да, — ответил я.

Финан оперся на деревянные перила. Я искал в небе предзнаменование, любой знак.

— Румвальд считает, что у Этельстана тысяча двести воинов, — отметил Финан.

— Тысяча четыреста, если к нему примкнул Меревал.

— Этого должно хватить, — сказал Финан, — если восточные англы не станут сражаться слишком рьяно.

— Возможно.

— Возможно, — повторил Финан, а затем, после паузы, заметил: — Всадники.

Он показал, и я увидел двух всадников, едущих вниз по склону к дальнему концу моста. Они остановились у «Красной свиньи», и через мгновение бездельничающие на скамейках люди встали, подхватили щиты, пересекли улицу и исчезли в западных переулках. Всадники спустились к мосту и остановились у баррикады.

— От этих задниц на баррикаде никакой пользы, — сказал Финан.

Я предположил, что им велено останавливать тех, кто хочет пересечь реку, чтобы уклониться от битвы, но если кто-то и решит сбежать, то доберется только до форта Судгевеорка, который, как они полагают, все еще находится под контролем Этельхельма. Небольшой отряд на баррикаде не имел смысла, и, похоже, всадники прибыли, чтобы отозвать его.

— Жаль, — заметил Финан.

— Жаль?

— Я хотел прирезать того говнюка, что назвал меня дедулей. Теперь он ушел.

Воинам в самом деле приказали покинуть баррикаду. Всадники сопроводили их на запад, мы наблюдали за ними, пока они не исчезли в боковой улице.

— Сейчас ничто нас не остановит, — сказал Финан, и я знал, что он почувствовал мое нежелание.

У меня болели ребра и плечи. Я кинул взгляд на задымленное небо, но не увидел никаких предзнаменований: ни хороших, ни плохих.

— Если мы встретимся с Вармундом, — тихо сказал Финан, — я сражусь с ним.

И по этим его словам я понял, что он почувствовал не только мое нежелание, но и страх.

— Пора идти, — резко сказал я.

У большинства воинов отряда Румвальда на щите был изображен дракон с молнией — символ Этельстана. Идти с такими щитами в город было очень опасно, но и просить сражаться без щитов я не мог. Пришлось пойти на этот риск, хотя я велел некоторым надеть снятые с пленных красные плащи, а другие взяли щиты, захваченные у гарнизона Хиглака, с изображениями рыбы и креста, очевидно, символом аббатства Басенгаса. Я боялся, что, если в городе увидят, как мы пересекаем мост, то сочтут нас врагами и вышлют отряд навстречу, хотя, возможно, красные плащи и развевающееся над фортом Судгевеорка знамя Этельхельма их обманут.

Еще когда я принял решение перейти на южный берег, то знал, что возвращаться обратно будет опасно, но еще я хотел, чтобы к нам примкнули воины, осадившие форт. Легкий захват форта увеличил нашу численность, но мы все еще оставались ничтожно малой силой. Нам требовалось добраться до ворот, и если люди Этельхельма заподозрят, что три сотни пересекающих мост воинов представляют собой угрозу, то нас просто перебьют на улицах Лундена. Я приказал людям растянуться, не спешить. Нападающие торопились бы, а мы шли медленно, и я все время наблюдал за улицей позади брошенной баррикады и за стражей на пристани. Нас заметили, но не проявили беспокойства. Люди Румвальда больше не мелькали между домами за рекой, так может, стражники подумали, что мерсийцы отступили, а мы идем на подмогу Этельхельму?

И поэтому триста человек, по крайней мере треть из которых несли знак Этельстана на щитах, благополучно миновали баррикаду, которую я приказал не трогать — на случай, если придется отступить. Солнце стояло высоко, по улицам растекался зной, и город молчаливо замер. Я знал, что люди Этельхельма будут наблюдать с северных стен за армией Этельстана, а жители Лундена, если у них есть хоть немного здравого смысла, запрутся по домам.

Пришло время сойти с моста и подняться в город.

— Пусть ваши люди сомкнут ряды! — приказал я Бритвульфу и Румвальду.

— Разобрать мост, господин? — нетерпеливо спросил Румвальд.

— И поймать себя в ловушку на этой стороне? Не стоит. — Я начал подниматься на холм, Румвальд не отставал. — Кроме того, — продолжил я, — если кто-то из людей Этельхельма попытается сбежать по мосту, ему придется пробиваться через закрытые ворота.

— Мы оставили там всего десять человек, господин.

Впервые после нашей встречи Румвальд забеспокоился.

— Шесть человек могут удерживать эти ворота вечно, — пренебрежительно сказал я.

А насколько вероятно, что мы одержим победу, которая заставит огромную армию Этельхельма в панике бежать? Об этом я умолчал.

— Думаешь, шести человек достаточно, господин? — спросил Румвальд.

— Уверен.

— Тогда он станет королем! — Румвальд снова воспрянул духом. — К закату, господин, Этельстан станет королем Инглаланда!

— Но не Нортумбрии, — проворчал я.

— Да, не Нортумбрии, — согласился Румвальд и покосился на меня. — Я всегда хотел биться бок о бок с тобой, господин! Будет что рассказать внукам! Что я сражался рядом с великим лордом Утредом!

Великий лорд Утред! Услышав эти слова, я почувствовал тяжесть на сердце. Репутация! Мы добиваемся ее и ценим, а затем оказываемся в положении загнанного в угол волка. Чего ожидал Румвальд? Чуда?

Нас три сотни в городе с тремя тысячами воинов, а у великого лорда Утреда избитое тело и страх в сердце. Да, мы можем открыть ворота и даже удерживать их достаточно долго, чтобы впустить людей Этельстана в город, но что потом? Мы по-прежнему останемся в меньшинстве.