Адам Хиггинботам - Чернобыль. История катастрофы [litres]

В конференц-зале на четвертом этаже «Белого дома» взял слово Владимир Маломуж, второй секретарь Киевского обкома. Он приехал всего за час или два до этого, и, поскольку в экстренных ситуациях компартия должна быть впереди, сейчас управлял ситуацией [628] Парашин, см.: Shcherbak, Chernobyl, 76; Zhores Medvedev, Legacy of Chernobyl, 37. . Рядом с ним стояли два главных человека в городе – директор станции Виктор Брюханов и начальник строительства Василий Кизима.

«Произошла авария, – сказал Маломуж, обойдясь без пояснений. – Обстановка изучается прямо сейчас. Когда у нас будет больше подробностей, мы вам сообщим» [629] Проценко, интервью автору книги, 2015 год. .

Тем временем, пояснил он, в Припяти все должно идти как обычно [630] Shcherbak, “Report on First Anniversary of Chernobyl Accident,” trans. JPRS, pt. 1, 48. . Дети должны оставаться в школах, магазины работать, свадьбы, запланированные на этот день, играться.

Естественно, были вопросы [631] Там же, 37. . Пионеры школы № 3 – всего 1500 детей – должны были собраться в тот день во Дворце культуры. Следует ли проводить мероприятие? На воскресенье запланирован детский оздоровительный забег по улицам города. Его проводить? Маломуж заверил директора школы, что нет необходимости менять планы; все должно продолжаться, как в нормальной ситуации.

«И прошу без паники, – сказал он. – Ни при каких обстоятельствах вы не должны паниковать» [632] Проценко, интервью автору книги, 2015 год. .

В 10:15 передовая бронированная машина радиационной и химической разведки 427-го механизированного полка войск гражданской обороны медленно свернула с киевского шоссе на Припять [633] Время прибытия колонны приводится Владимиром Малеевым: Чернобыль. Дни и годы: летопись Чернобыльской кампании. М.: Куна, 2010. С. 21. Дополнительные подробности: полковник В. В. Гребенюк (командир 427-го механизированного полка гражданской обороны МО СССР), интервью автору книги и Тарасу Шумейко, Киев, июль 2016 года. К этому времени на машине старшего лейтенанта Александра Логачева сломались тормоза и головной в колонне стала другая машина. Пытаясь догнать своих товарищей, Логачев поехал напрямую на ЧАЭС (Логачев, интервью автору книги, Киев, 2017 год). . С задраенными люками и включенным дозиметрическим оборудованием боевые машины разведки, ревя двигателями, взбирались на мост через железнодорожные пути. Город был виден сквозь толстые пуленепробиваемые стекла. Казалось, все в нем в норме.

Следуя сзади на дистанции 800 м, как того требовал боевой порядок, оставшиеся машины колонны радиационной разведки догнали передовой бронетранспортер на площади перед «Белым домом». Экипажам была поставлена задача провести радиационную разведку города и окрестностей, но для этого требовались карты Чернобыльской станции и Припяти. У военных их не было. На втором этаже «Белого дома» они разыскали Марию Проценко, у которой были карты города, но не было возможности сделать с них копии. Фотокопировальную технику можно использовать для размножения самиздата, потому доступ к немногим имеющимся в СССР машинам контролировался КГБ [634] Kotkin, Armageddon Averted, 42. . Проценко встала за кульман и стала быстро чертить схему города [635] Проценко, интервью автору книги, 2015 год. .

В полдень части радиационной разведки разделились на группы и отправились измерять радиацию в городе, с юга полетел к Припяти вертолет МИ-8 255-й отдельной смешанной авиаэскадрильи Киевского военного округа [636] Дроздов С. Воздушная битва при Чернобыле // Авиация и время. 2, 2011. www.xliby.ru/transport_i_aviacija/aviacija_i_vremja_2011_02/p6.php . . В кресле пилота сидел капитан Сергей Володин, вместе с двумя членами экипажа дежуривший в это утро в военном аэропорту Борисполя [637] Сергей Володин, интервью автору книги, Киев, июль 2015 года. . У военных всегда был наготове для экстренных случаев вертолет с экипажем. Но Володину и его подчиненным было привычнее возить начальство по республике – вертолет был оборудован для этих целей: ковры на полу, комфортабельные кресла, имелся туалет и даже бар. И хотя экипаж этой машины прошел подготовку к боевым вылетам в горах Афганистана, назначения в «Афган» так и не последовало.

Около 9 часов утра Володин получил приказ провести воздушную радиационную разведку вокруг Чернобыльской станции [638] Полковник Любомир Мимка, интервью автору книги, Киев, февраль 2016 года. . По дороге туда он должен был забрать старшего офицера гражданской обороны, который сообщит необходимые детали [639] Сергей Володин, неопубликованные воспоминания, без даты. . После заполнения полетного задания Володин пошел к дежурному получать персональные дозиметры для себя и экипажа. Но батарейки в приборах протекли. Заменить их мог только офицер химической службы, а он находился на другой стороне летного поля, строил гараж для командира базы. Володин решил обойтись без персональных дозиметров. И хотя вертолетчикам выдали респираторы и резиновые защитные костюмы, лететь в таком облачении казалось невозможным [640] Володин, интервью автору книги, 2006 и 2015 годы. . Погода стояла теплая, в кабине было жарко, даже в их летней форме. Около 10:00 бортинженер проверил двигатели, и Володин – в форменной рубашке с короткими рукавами – забрал майора гражданской обороны с радиометрическим оборудованием и полетел к Припяти за дальнейшими указаниями.

Володин хорошо знал Чернобыль [641] Там же; Володин, неопубликованные воспоминания. . Перегоняя на ежегодное обслуживание вертолеты эскадрильи на военный завод в литовском Каунасе, он пролетал над белыми коробками электростанции. Иногда, просто из любопытства, он включал боевой радиометр ДП-3, установленный в кабине. Предназначенный для использования в случае ядерного нападения, ДП-3 имел четыре шкалы чувствительности для измерений – от 10 до 100, 250 и, в конце концов, 500 рентген в час. Но пилот ни разу не видел, чтобы стрелка хотя бы шелохнулась.

Теперь, приближаясь к станции на высоте 200 м, Володин увидел белый дым, плывущий над зданиями. Он велел включить радиометр в кабине. Штурман приготовился произвести необходимые вычисления, чтобы определить уровень радиации на земле по воздушным замерам. Володин заметил желтый автобус «икарус», едущий между незавершенными 5-м и 6-м блоками станции. Что ж, подумал он, если люди внизу еще работают, все должно быть в норме.

Потом он увидел, что западный торец станции обвалился. Внутри что-то горело.

«Восемнадцать рентген в час, – доложил бортинженер. – Уровень поднимается быстро».

Майор гражданской обороны открыл дверь в кабину пилотов и сказал, что с его стороны отмечается радиоактивность. Он открыл иллюминатор кабины и снял показания прибора снаружи вертолета: 20 рентген в час.