Уилбур Смит - Муссон

Несколько дней Кэролайн не подавала вида, что заметила перемену в отношении к ней Тома. Потом как-то утром, когда они были на занятиях, Том случайно поднял голову от грифельной доски и обнаружил, что Кэролайн наблюдает за ним краем глаза. Она тут же отвела взгляд, но на ее щеках выступил румянец. Тома пронзило вспышкой удовлетворения. Эболи оказался прав. Том впервые заметил, что Кэролайн его изучает.

Решимость Тома крепла, и ему с каждым днем становилось легче игнорировать Кэролайн, как прежде она игнорировала его. Такое положение дел продолжалось почти две недели, и наконец Том отметил небольшие перемены в поведении Кэролайн. Во время утренних уроков она стала более разговорчивой, но обращалась к Уэлшу или Гаю, прежде всего к Гаю. Она шепталась с ним, некстати смеялась над его замечаниями. Том продолжал хранить мрачное молчание, не поднимая головы, хотя ее смех сердил его до глубины души.

Как-то раз, когда Уэлш отпустил их и они дошли до конца коридора, Кэролайн заговорила раздражающе театральным тоном:

– Ох! Эта лестница такая крутая! Можно взять тебя под руку, Гай?

И она прислонилась к нему, заглядывая в усмехающееся лицо.

Том проскочил мимо них, не выказав никаких чувств.

А судовые обязанности Гая каким-то образом стали давать ему время гулять с миссис Битти и девочками по палубе или тратить по несколько часов на разговоры с мистером Битти в его каюте.

Фактически и мистер, и миссис Битти как будто привязались к Гаю. Он по-прежнему не делал попыток оставить палубу и забраться на мачты, даже несмотря на то, что Том дразнил его, стараясь, чтобы его услышала Кэролайн. Тома удивляло, что он не сердится на боязливость Гая. Как раз наоборот, он чувствовал облегчение из-за того, что ему не приходится отвечать за близнеца на высоте, в опасных пространствах. Ему хватало заботы о Дориане, хотя младший брат уже стал так быстр и ловок, с такой легкостью карабкался по вантам, что скоро, пожалуй, Том мог оставить беспокойство о нем.

И хотя вмешательство Кэролайн впервые сделало это очевидным, на самом деле близнецы уже довольно долго шли разными курсами.

Они мало времени проводили в обществе друг друга, а когда оказывались вместе, их разговор был напряженным и осторожным. Давно остались позади те дни, когда они делились каждой мыслью и мечтой и утешали друг друга, когда сталкивались с мелкими трудностями жизни и несправедливостью.

После ужина Хэл нередко приглашал пассажиров на вечерний вист в его каюте. Будучи отличным игроком, он научил и Тома наслаждаться этой игрой. Том, с его склонностью к математике, тоже стал настоящим мастером, и они с отцом часто играли в паре против мистера Битти и мастера Уэлша. К игре они относились серьезно и сражались беспощадно. После каждой партии они обсуждали и разбирали ее, а в это время за другим столом Гай, миссис Битти и девочки хихикали и визжали, развлекаясь разными глупостями вроде игры в мушку. Гай совершенно не проявлял интереса к более сложным карточным играм вроде виста.

В один из таких вечеров Том оказался в сложном положении. Ему следовало выбрать из двух возможных ходов один, и он на какое-то время задумался… но громкие и веселые женские голоса отвлекли его, и он ошибся в выборе. Он видел, как его отец нахмурился, увидев карту, и тут же, к испугу Тома, мастер Уэлш победоносно усмехнулся и ответным ходом оставил Тома с носом.

Взволнованный своей ошибкой, Том ошибся снова, и партия была проиграна.

Отец рассердился:

– Тебе следовало знать, что у мастера Уэлша семерка треф, и как ты обошелся со своим королем?

Том дернулся на стуле. Он чуть повернул голову и увидел, что игра за соседним столом замерла, все прислушиваются к тому, как отец бранит его. Кэролайн и Гай наблюдали за ним, склонив друг к другу головы. И на лице Гая Том увидел злорадство, какого никогда не видел прежде.

Гай по-настоящему торжествовал из-за унижения брата.

Тома вдруг охватило огромное чувство стыда. Он впервые в жизни по-настоящему осознал, что не любит брата. А Гай повернул голову и подмигнул Кэролайн, и она положила на его рукав маленькую белую ручку. Другой рукой она прикрыла свой ротик и что-то шепнула на ухо Гаю. Она смотрела на Тома в упор насмешливыми глазами. И Тома потрясло новое открытие: он не просто не любит Гая, а на самом деле ненавидит его и желает ему зла.

Четыре дня после этого Том буквально корчился от стыда. Отец ведь всегда учил своих сыновей, что преданность семье священна.

– Мы одни противостоим всему миру, – частенько повторял он.

И теперь Том снова и снова чувствовал, что обманывает ожидания отца.

А потом вдруг он как будто стал оправдывать себя. Поначалу он лишь смутно осознавал, что начинается нечто другое, это было похоже на великое предзнаменование. Том заметил, что мистер Битти и его отец горячо спорят о чем-то на шканцах, и сразу увидел, что отец всерьез недоволен.

В следующие несколько дней мистер Битти много времени проводил наедине с Хэлом в каюте на корме. Потом Хэл отправил Дориана за Гаем, чтобы тот явился на одну из таких встреч.

– О чем они там говорят? – спросил Том младшего брата, как только тот вернулся.

– Я не знаю.

– Надо было подслушать под дверью, – проворчал Том.

Он сгорал от любопытства.

– Я боюсь, – признался Дориан. – Если я попадусь, отец может протащить меня под килем!

Дориан лишь недавно услышал об этом жестоком наказании, и оно привело его в ужас.

А Гай уже давно боялся, что его позовут в каюту отца.

Он работал с Недом Тайлером в пороховом погребе, помогая открывать бочонки с зернистым черным порохом и проверять, не проникла ли туда сырость, когда за ним пришел Дориан.

– Отец тебя зовет сейчас же в свою каюту.

Мальчик просто надувался от важности, выступая в роли зловещего посланника.

Гай оставил работу и отряхнул с рук порох.

– Лучше тебе поспешить, – предупредил Дориан. – Вид у отца такой, знаешь… «Смерть язычникам»!

Когда Гай вошел в каюту, он сразу увидел, что Дориан ничуть не преувеличил. Хэл стоял у кормового иллюминатора, сложив руки за спиной. Он резко повернулся, и связанные в хвост густые волосы взлетели, как хвост разгневанного льва. Он уставился на сына, но на его лице отражался не только гнев. Гай увидел также легкую тень беспокойства и даже тревоги.

– У нас с мистером Битти произошел долгий разговор…

Хэл кивнул в сторону пассажира. Битти сидел за столом, напряженный, неулыбчивый. На нем был парик, что подчеркивало серьезность ситуации.

Хэл немного помолчал, как будто ему предстояло сказать нечто настолько неприятное, что он предпочел бы не пачкать свой язык.

– У меня сложилось впечатление, что ты строишь планы на будущее, не посоветовавшись со мной, главой семьи.