Вячеслав Никонов - Ленин. Человек, который изменил всё [litres]

Уже 23 ноября (6 декабря) Всероссийская по выборам в Учредительное собрание комиссия, состоявшая из известных юристов во главе с Николаем Николаевичем Авиновым, была арестована. Эта «кадетская комиссия», как ее называли большевики, «вела свою работу, прячась от Советов и скрывая все данные о выборах, чтобы не дать возможности обнаружиться провалу кадетов прежде, чем заговор Милюкова, Каледина, Корнилова и Дутова увенчается успехом». Однако формальных оснований для обвинений не нашлось, и членов комиссии пришлось освободить. Тогда Ленин придумал другую решительную меру: 28 ноября (11 декабря) он выпустил декрет, который гласил: «Члены руководящих учреждений партии кадетов, как партии врагов народа, подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов» 1174. Избирательная комиссия была распущена, Авинова сменил Урицкий. Выступление во ВЦИК 1 (14) декабря Ленин начал словами:

– Мы не дадим себя обманывать формальными лозунгами. Они желают сидеть в Учредительном собрании и организовать гражданскую войну в то же время.

На съезде крестьянских депутатов 2 (15) декабря 1917 года Ленин под неодобрительные возгласы эсеров заявил:

– Советы выше всяких парламентов, всяких учредительных собраний.

Потом Ленин заговорил о необходимости проведения повторного голосования, потому что выборы проходили по составленным еще до революции спискам. Таким образом, например, там была представлена единая партия эсеров, с тех пор расколовшаяся надвое.

– В силу этого, даже формального, соответствия между волей избирателей в их массе и составом избранных в Учредительное собрание нет и быть не может, – говорил Ленин на заседании большевистской фракции Учредилки. – Единственным шансом на безболезненное разрешение кризиса возможно более широкое и быстрое осуществление народом права перевыбора членов Учредительного собрания и безоговорочное заявление Учредительного собрания о признании советской власти. Вне этих условий кризис в связи с Учредительным собранием может быть разрешен только революционным путем 1175.

Прозрачный намек на возможные меры, однако сценарий разгона пока не озвучивается.

На Рождество Ленин с Крупской уехали отдыхать в санаторий «Халила» в финской Уусиккирко. Коллонтай рассказывала о первом советском Новом годе Ленина: «Зима еще не установилась. Падает талый снег, и вдоль Невы дует холодный, северный ветер. Надежда Константиновна старается уговорить ВИ уехать на несколько дней, на время Рождества, за город. Надежда Константиновна говорит, что перерыв в работе ВИ необходим. Он стал плохо спать и явно утомлен. Доктор, заведующий санаторием “Халила” в Финляндии, на Карельском перешейке, приезжал ко мне в Наркомат госпризрения и сказал, что у него в санатории есть новый домик-особняк, теплый и светлый, который он охотно предоставит в полное распоряжение Ленина. Но ВИ отмахивается от всех наших уговоров…

Однако прошло несколько дней, и ВИ пришло в голову, что он в эти два или пять дней за городом может успеть написать целую работу, до которой в Смольном руки не доходят… 24 декабря утром я приехала на Финляндский вокзал провожать ВИ в дом отдыха… ВИ считал, что будет безопаснее, если он поедет в простом пассажирском вагоне. В том же купе сядут два красноармейца и верный финский товарищ… Вслед за мной в вагон пошел товарищ, который нес три меховые шубы и меховую шапку с наушниками.

– Это вы наденете, – сказала я ВИ, – когда вам придется ехать на санях в открытом поле, где, конечно, будет очень холодно. От станции до санатория очень далеко. Эти шубы, – добавила я, – взяты из склада наркомата.

– Это и видно, – сказал ВИ, отворачивая полу одной из шуб. На ней были нашиты номера склада и инвентаря. – Это вы для того, чтобы мы шубы сохранили и не забыли? Казенное добро учет любит. Так и следует.

ВИ вдруг вспомнил, что у него нет финских денег… Я побежала к кассе, но у меня с собой было мало денег, и я не набрала даже 100 финских марок. Поезд тронулся. Вся окружающая публика и понятия не имела, что едет Председатель Совета Народных Комиссаров как обыкновенный пассажир II класса» 1176.

В Финляндии мысли Ленина оказались довольно далеко от дел Учредительного собрания. Именно в «Халила» Ленин пишет «Как организовать соревнование»: «Тысячи форм и способов практического учета и контроля за богатыми, жуликами и тунеядцами должны быть выработаны и испытаны на практике самими коммунами, мелкими ячейками в деревне и в городе. Разнообразие здесь есть ручательство жизненности, порука успеха в достижении общей единой цели: очистки земли российской от всяких вредных насекомых, от блох – жуликов, от клопов – богатых и прочее и прочее. В одном месте посадят в тюрьму десяток богачей, дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы… В другом – поставят их чистить сортиры. В третьем – снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами, чтобы весь народ, до их исправления, надзирал над ними, как за вредными людьми. В четвертом – расстреляют на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве. В пятом… Чем разнообразнее, тем лучше». И здесь же: «Без совета, без руководящего указания людей образованных, интеллигентов, специалистов обойтись нельзя» 1177. Все это опубликуют в «Правде» только в 1929 году.

Возвращение в Петроград было отмечено первым серьезным покушением. Мальков рассказывал: «В 1917 году Ленин ездил и ходил всюду без всякой охраны. Очень меня это беспокоило. Несколько раз пытался я говорить на эту тему с ВИ, он только рукой махал… Спорить с ним было бесполезно» 1178.

1 (13) января 1918 года Ленин провожал первых отправлявшихся на фронт красноармейцев в Михайловском манеже:

– Приветствую в вашем лице тех первых героев-добровольцев социалистической армии, которые создадут сильную революционную армию… Уже просыпаются народы, уже слышат горячий призыв нашей революции, и мы скоро не будем одиноки, в нашу армию вольются пролетарские силы других стран.

Компанию Ленину составили сестра Мария и Платтен. «Выйдя после митинга из манежа, мы сели в закрытый автомобиль и поехали в Смольный. Но не успели мы отъехать и нескольких десятков саженей, как сзади в кузов автомобиля как горох посыпались ружейные пули. “Стреляют”, – сказала я. Это подтвердил и Платтен, который первым долгом схватил голову ВИ (они сидели сзади) и отвел ее в сторону, но Ильич принялся уверять нас, что мы ошибаемся и что он не думает, чтобы это была стрельба. После выстрелов шофер ускорил ход, потом, завернув за угол, остановился, и, открыв двери автомобиля, спросил:

– Все живы?

– Разве в самом деле стреляли? – спросил его Ильич.

– А то как же? – ответил шофер. – Я думал – никого из вас уже и нет. Счастливо отделались. Если бы в шину попали, не уехать бы нам. Да и так ехать-то очень шибко нельзя было – туман, и то уже на риск ехали.