Вячеслав Никонов - Ленин. Человек, который изменил всё [litres]

Ленин 29 апреля использовал трибуну Всероссийского съезда рабочих стекло-фарфорового производства для важных заявлений:

– Нам все-таки навязывают войну, а раз так, мы все должны подняться как один, чтобы защитить и себя, и Украину от натиска польских империалистов.

Ленин настроен по-боевому и по-своему оптимистично.

– С другой стороны, вчера же нами получена весть из Баку, которая указывает, что положение Советской России направляется к лучшему… Бакинский пролетариат взял власть в свои руки и сверг азербайджанское правительство. Это означает, что мы имеем теперь такую экономическую базу, которая может оживить всю нашу промышленность.

Предсовнаркома выразил уверенность в успехе противостояния «в новой стадии наших отношений с Польшей, когда для нас уже открыты и кубанский хлеб, и бакинская нефть» 1801. Он еще не знал, что кубанский хлеб скоро перейдет под контроль Врангеля. Генерал Слащёв приступил к занятию Чонгарского полуострова, чтобы создать буфер между Северной Таврией и Крымом.

Польский натиск и активизация врангелевцев вдохновили и западные столицы. Чичерин 4 мая проинформировал Ленина о радио Керзона, в котором большевикам было предложено объявить общую амнистию, проявить снисхождение к бывшим белогвардейцам, приостановить военные действия в Крыму и на Кавказе, начать при английском посредничестве переговоры с Врангелем. Чичерин считал возможным «пойти на амнистию Врангеля и на приостановку дальнейшего продвижения на Кавказе, где мы все ценное уже захватили, и можно ответить согласием, не медля ни минуты».

Ленин сразу же писал Троцкому: «По-моему, Чичерин прав: тотчас ответить согласием на 1) приостановку военных действий (а) в Крыму и (б) на Кавказе (точно обдумав каждое слово) и 2) на переговоры об условиях очищения Крыма на принципе (не более) общей амнистии белых и 3) участия английского офицера в переговорах с Врангелем» 1802. В этом послании Ленина звучал очевидный испуг. 4 мая Политбюро приняло решение о приостановке военных действий в Крыму и на Кавказе!

Надежды Ленина на возможное замирение на условиях Керзона, вероятнее всего, объясняло и тот факт, что военное планирование на польском направлении буксовало. Главком Каменев признавал: «Оперативный план белопольской кампании рождался не в пример всем остальным планам гражданской войны в больших потугах. Варианты докладывались ВИ. Докладывал начальник штаба П. П. Лебедев в присутствии тов. Склянского и моем в кабинете ВИ… Тут же докладывался вариант переброски I Конной армии тов. Буденного походным порядком с Северного Кавказа на правобережье Днепра и попутная задача, возлагаемая на армию по ликвидации банд Махно. Окончательное решение на этом докладе принято не было» 1803.

Пятого мая Московский гарнизон провожал на белопольский фронт маршевые рабоче-крестьянские батальоны, которые были построены на Театральной площади. В сквере перед Большим театром поставили трибуну, с которой Ленин произнес необычную для лидера воевавшей страны речь:

– Помните, товарищи, что с польскими крестьянами и рабочими у нас нет ссор, мы польскую независимость и польскую народную республику признавали и признаем. Мы предлагали Польше мир на условии неприкосновенности ее границ, хотя эти границы простирались гораздо дальше, чем чисто польское население… Пусть ваше поведение по отношению к полякам там докажет, что вы – солдаты рабоче-крестьянской республики, что вы идете к ним не как угнетатели, а как освободители 1804.

Полагаю, какое-либо миролюбие покинуло Ленина уже 7 мая. В тот день войска Пилсудского прошли парадом по киевскому Крещатику. Одновременно они развернули наступление на Одессу. Захват поляками Киева сослужил большевикам большую службу, страна испытала невиданный с 1914 года патриотический подъем, сплотивший социалистов, либералов и монархистов в поддержку Кремля. Генерал Брусилов выступил с обращением к офицерам царской армии срочно записываться в Красную, ибо «мы все обязаны по долгу совести работать на пользу, свободу и славу моей родной матери России». Откликнулись 14 тысяч офицеров, в том числе из большевистских тюрем 1805. По всей стране опять пошли боевые и трудовые мобилизации.

Оставив против Врангеля минимально необходимые войска и сконцентрировав все основные силы против поляков, Москва довольно быстро переломила ситуацию на Западном фронте в свою пользу. 25 мая Первая Конная армия, совершив марш в 1200 км с Северного Кавказа, сосредоточилась в районе Умани, что оказалось полным сюрпризом для Пилсудского, который был уверен: «Кавалерия, идущая, так сказать, без организованных тылов на далекие расстояния, добывающая пропитание для людей и лошадей единственно за счет поедания, как саранча, всего, что попадется под руку, волочащая за собой долговременные запасы боеприпасов, чего никогда не возил с собой татарин, вооруженный пикой и луком, – такая кавалерия, сформированная в отдельную армию, представлялась мне и представляется до сих пор стратегическим нонсенсом».

В начале июня кавалерия Буденного прорвала линию вражеского наступления, что вынуждало поляков оставить Киев и отходить. «Конница Буденного становилась какой-то легендарной, непреодолимой силой, – признавал Пилсудский. – И можно сказать, что чем дальше от фронта, тем сильнее и неотразимее ощущалось влияние не поддающейся пониманию магии. Тем самым начал формироваться самый опасный для меня фронт, фронт внутренний» 1806. И в этот момент – во спасение ситуации на Украине – ударил Врангель.

Сталин 3 июня предлагал Ленину либо установить перемирие с Врангелем и взять с Крымского фронта одну-две дивизии, либо отбросить всякие переговоры с Врангелем, ударить по нему и, разбив, высвободить силы для польского фронта. Ленин напоминал ему, «что по решению Политбюро наступление на Крым приостановлено впредь до нового решения Политбюро». Прямо на телеграмме Сталина председатель СНК начертал Троцкому: «Это явная утопия. Не слишком ли много жертв будет стоить? Уложим тьму наших солдат. Надо десять раз обдумать и примерить» 1807. Ленинская стратегия обернется войной на два фронта: и с Врангелем, и с Польшей.

Использовав передышку для реорганизации армии, Врангель предпринял поддержанное Антантой выступление. «С рассветом 7 июня тяжелая и легкая артиллерия белых открыла ураганный огонь по нашим укрепленным позициям на крымских перешейках и, разрушив их, подготовила штурм своей пехоте, которую поддерживают многочисленные броневики, танки и бронепоезда» 1808. Небезынтересно, что врангелевские офицеры, жестоко воевавшие с красными в Северной Таврии, сочувствовали Красной Армии в ее войне с поляками и предлагали тосты за взятие ими Варшавы 1809.