Вячеслав Никонов - Ленин. Человек, который изменил всё [litres]

Чем русский интеллигент отличался от интеллектуала в западном понимании? Интеллектуал искал пользу, предлагал продукт своего труда и пытался его капитализировать. Интеллигенция искала справедливости. Интеллектуал всегда был, в худшем случае, нейтрален по отношению к государству, пытаясь использовать его в своих целях. И в этом смысле нельзя не согласиться с Бердяевым и в том, что «русская интеллигенция, хотя и зараженная поверхностными позитивистскими идеями, была чисто русской в своей безгосударственности» 45.

Одним из выводов было признание российской цивилизации как несостоятельной. Во множестве трудов известных представителей русской интеллигенции конца XIX – начала XX века можно было прочесть, что в России нечего охранять, нечего беречь, она бесплодна. Все это придало нашей интеллигенции черты не только антигосударственности, но и крайнего радикализма.

Откуда такие настроения? Может, от невыносимых жизненных условий, на которые интеллигенция неизменно жаловалась? Вряд ли. Она была слоем весьма тонким, достаточно привилегированным и необездоленным. Может, распространению антивластных настроений способствовала сама власть, не подпускавшая оппозиционных интеллигентов к административной деятельности, что превращало их в антисистемную силу? Да, и это было. Но настоящий интеллигент к этой деятельности не стремился, напротив, считал для себя зазорным служить ненавистному режиму.

Прогресс, демократия представлялись русской интеллигенции не как результат эволюционного развития и реформаторских усилий, а как естественное для человека состояние, стремление, реализации которых мешает только одно – самодержавный строй. В основе этого лежало весьма специфическое представление о человеческой природе. Петр Бернгардович Струве утверждал: «Интеллигенция выросла во вражде к государству, от которого она была отчуждена, и в идеализации народа, который был вчерашним рабом, но которого, в силу политических и культурных условий и своего, и его развития, она не знала» 46.

Американский историк Ричард Пайпс не без оснований подчеркивает: «В начале ХХ века в России не было предпосылок, неумолимо толкавших страну к революции, если не считать наличия необычайного множества профессиональных и фанатичных революционеров… Группы этих “делателей” революции и представляет интеллигенция» 47. В этой мысли есть огромная доля истины.

Как в те дни становились революционерами, рассказывал мне мой дед, Вячеслав Михайлович Молотов. Он говорил, что к революционной деятельности его подтолкнуло в первую очередь чтение художественной литературы. Традиционные для российской интеллигенции трогательная забота о «маленьком человеке», размышления о никчемности жизни, задавленной нищетой и чиновничьим произволом, искания лучшей доли бередили сердце, заставляли его кипеть возмущением против существующих порядков, звали на баррикады.

Но еще большее значение для мировоззрения российской интеллигенции имела трансплантация на русскую почву заимствованных идей, за которые хватались с наивностью неофитов. Западные абстрактные теории, интересные только самим философам, в России становились руководством к действию. Кого-то заинтересовали британская или американская модели, и этот кто-то стал либералом. А кого-то уже влекла еще нигде не опробованная социалистическая мечта.

Марксизм долгое время не пускал в России глубоких корней потому, что революционеры, которых разбудил Герцен, не могли до 1870-х годов обнаружить в России того самого рабочего класса, который, по мысли Маркса и Энгельса, должен был выступить основной движущей силой будущих революций. После этого начали появляться и первые рабочие союзы. В 1875 году – «Южнорусский союз рабочих», просуществовавший 9 месяцев до разгона полиции. В 1878 году – «Северный союз русских рабочих» во главе со столяром Степаном Николаевичем Халтуриным и рабочим Виктором Павловичем Обнорским.

На похоронах Карла Маркса 17 марта 1883 года присутствовало всего одиннадцать человек.

«Его имя и труд переживут столетия», – предрек Фридрих Энгельс в речи у могилы на Хайгейтском кладбище 48.

Коммунизм как утопия существовал испокон веку, увенчанный трудами Сен-Симона и Фурье. После революций 1848 года в Западной Европе социалистическая мысль покидает сферу мирных утопий и ставит перед собой задачу организации пробуждающегося рабочего движения. Маркс и Энгельс публикуют «Коммунистический Манифест», ставший евангелием революционного социализма.

На Западе фигуры основоположников научного социализма и их идеи большого интереса не вызывали. Самый цитируемый современный историк и политолог Ниал Фергюсон пишет: «Карл Маркс был отвратительным человеком. Неопрятный попрошайка и свирепый спорщик, Маркс хвастался, что его супруга – урожденная баронесса фон Вестфален. При этом, однако, экономка родила от него сына. Маркс лишь однажды пытался получить работу: он хотел устроиться клерком на железную дорогу, но ему отказали из-за ужасного почерка. Он начал играть на фондовом рынке, но безуспешно. Поэтому большую часть своей жизни Маркс зависел от подачек Энгельса, для которого социализм был хобби наряду с лисьей охотой и распутством» 49. Знаменитый английский философ Бертран Рассел, в ряду других западных философов, отводил Марксу довольно скромное место выходца «из философских радикалов… который возродил материализм, дав ему новую интерпретацию и по-новому увязав его с человеческой историей» 50.

Марксистская концепция общественно-экономических формаций доказывала: человечество в своем развитии проходит определенные этапы, продиктованные уровнем развития производительных сил и характером производственных отношений, в которых основными отличительными признаками выступают отношения собственности и классовое деление. История – арена непримиримой борьбы классов. В эпоху капитализма – буржуазии и пролетариата. Но классовое деление не вечно. «Классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом возникли, – полагал Энгельс. – С исчезновением классов исчезнет неизбежно государство. Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музее древностей, рядом с прялкой и бронзовым топором» 51.

Отправит государство в музей пролетариат, которого эксплуатирует капитал и которому нечего терять, кроме своих цепей. Маркс в 1852 году писал Вейдемейеру о своих интеллектуальных достижениях: «То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано с определенными фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов…» 52Установление диктатуры пролетариата возможно только в результате социалистической революции. Вообще революции – локомотивы истории, а насилие – не только зло, оно играет важнейшую революционную роль, выступая повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым. Конечная цель развития человеческого сообщества и политической борьбы – коммунизм, когда «сможет написать на своем знамени: “Каждый по способностям, каждому по потребностям”» 53.