Джон Норвич - Краткая история Франции [litres]

Если осаду в августе 1543 г. еще хоть как-то помнят в Ницце, то всецело благодаря отваге одной жительницы города. На рассвете 15 августа артиллерийский огонь с галер Барбароссы проломил брешь в городской стене рядом с одной из главных башен. В пролом повалили французы и турки, а турецкий знаменосец уже изготовился водрузить на башню свой флаг, когда местная прачка – ее звали Катрин Сегюран – выхватила стяг из его руки и с горсткой храбрецов, которых она собрала себе на подмогу, возглавила яростную контратаку. Захватчиков отбили, положив на месте три сотни человек. Ниццу спасли, но лишь на время, потому что при всем ее героизме Катрин лишь отсрочила неизбежное [72] Согласно другой версии этой истории, Катрин проявила героизм, повернувшись спиной к турецким солдатам и задрав юбку. То, что открылось взору мусульманских пехотинцев, настолько оскорбило их чувства, что они обратились в бегство. В 1923 г. у предполагаемого места действия установили мемориальную доску с барельефом. К сожалению, на ней изображен первый вариант истории, а не второй. . Всего через неделю, 22 августа, губернатор города официально объявил о капитуляции. Предпринимая этот шаг, он имел право (и, несомненно, рассчитывал) получить достойные условия, однако за два следующих дня Ниццу разграбили и сожгли дотла. Естественно, обвиняли турок, но на самом деле ответственность явно лежала на французах. Так, по крайней мере, думал маркиз де ла Вьевиль, диктовавший свои мемуары незадолго до собственной смерти в 1571 г: «Город Ницца был разграблен и сожжен, но за это нельзя винить ни Барбароссу, ни сарацин… Ответственность за бесчинство возложили на бедного Барбароссу, чтобы защитить достоинство и репутацию Франции, и, конечно, самого христианства».

Осада и захват Ниццы – первая и последняя совместная операция франко-турецкого союза тех времен. Зрелище того, как христиане бьют христиан с помощью мусульман, потрясло очень многих, но это было только начало. Теперь Барбаросса потребовал отремонтировать и снабдить провиантом весь флот, и Франциску ничего не оставалось, как пригласить его оккупировать на зиму Тулон. Многие жители города, наслушавшись страшных сказок о турецких злодеяниях, в ужасе бежали. Однако, к удивлению оставшихся, Барбаросса ввел железную дисциплину, и, по словам одного французского дипломата, «никогда еще армия не жила в таком строгом и достойном порядке». Единственную проблему присутствия турок составляли издержки: Франциску приходилось выплачивать 30 000 дукатов в месяц, соответственно Прованс и все прилегающие территории обложили большими налогами. К сожалению, старый разбойник, казалось, не торопился уезжать, как и его люди, которые, предсказуемо, были в восхищении от жизни на Лазурном Берегу. В итоге им дали понять, что они серьезно злоупотребили гостеприимством французов, и в апреле 1544 г. Барбаросса, завершив в последний момент свои снабженческие операции посредством разграбления пяти стоявших в бухте французских судов, вернулся в Стамбул, где его встречали как героя.

Франциск безнадежно заболел. Уже в январе 1545 г. он страдал от мучительно болезненного абсцесса в нижней части тела. Гнойник неоднократно вскрывался и затягивался, но в начале февраля король достаточно окреп, чтобы на носилках его увезли из Парижа в долину Луары. Франциск говорил имперскому посланнику, что вполне здоров, «хотя и мертв в отношении дам». Однако в марте возникли новые проблемы со здоровьем, и с течением года король неуклонно слабел. Ни на мгновение он не выпускал власти из своих рук, иностранные послы постоянно отмечали его познания и глубокое понимание международной обстановки, но к осени 1546 г. стало ясно, что жить ему осталось недолго. В конце января 1547 г., когда Франциск находился в Амбуазе, пришло известие о кончине Генриха VIII. Король попытался вернуться в Париж, где он запланировал поминальную службу в соборе Парижской Богоматери, но, доехав до Рамбуйе, обнаружил, что не может двигаться дальше. Там он и умер, днем в четверг 31 марта. Ему было пятьдесят два года.

Похоронные церемонии продолжались больше двух месяцев. Самой курьезной деталью было продолжительное (в течение одиннадцати дней с конца апреля)«кормление» умершего короля. Пока удивительно похожая на оригинал фигура (работы Франсуа Клуэ) лежала на парадной кровати в большом зале замка Сен-Клу, обед и ужин подавали точно так же, как раньше, будто король был жив: накрывали стол, блюда вносили одно за другим, при каждой трапезе дважды наливали вино. В конце кардинал возносил молитву. Только 11 мая гроб короля на повозке доставили в собор Парижской Богоматери, а оттуда после короткой службы к месту последнего упокоения в аббатстве Сен-Дени. Там новый король Генрих II, который был образцовым сыном, хотя Франциск никогда особо его не любил, заказал изысканное надгробье от архитектора Филибера Делорма: на высоком постаменте лежат Франциск и королева Клод в полном парадном облачении, а под ним покоятся их нагие, поеденные червями тела.

Теннис — в своем первом варианте jeu de paume — всегда был опасной игрой для французской монархии. Людовик X умер после игры в мяч; Карл VIII скончался, посмотрев игру, и старший сын Франциска дофин Людовик оставил сей мир в августе 1536 г., освежившись холодной водой в конце матча. Поэтому и случилось, что Франциску наследовал его второй сын Генрих, бывший герцог Орлеанский. Он вместе с братом, по условиям Мадридского договора, больше четырех лет находился в заложниках в Испании. Позже в Марселе он перенес чрезмерно изнурительное бракосочетание с Екатериной Медичи [73] См. главу 9. . Но в следующем году, когда ему еще было только пятнадцать, он влюбился в тридцатипятилетнюю вдову Диану де Пуатье. Эта дама на следующую четверть века стала во Франции второй силой, уступая только самому королю [74] Этот факт не помешал Диане позволить Франсуа Клуэ изобразить себя обнаженной в ванне. , время от времени даже подписывала от его имени королевские документы.

Диана вышла замуж в возрасте пятнадцати лет за некоего Луи де Брезе, сеньора д’Ане, которому уже было пятьдесят четыре. Он умер в 1531 г. В юности Диана служила фрейлиной у королевы Клод, Луизы Савойской и Элеоноры Австрийской. В первые годы супружества Генриха II она была хорошей подругой королевы Екатерины (они являлись дальними родственницами), ухаживала за ней, когда та заболевала, отвечала за образование королевских детей, которых в конце концов стало десять. Однако с течением времени у Екатерины, естественно, нарастало ревнивое чувство, особенно после того, как король реконструировал для Дианы замок Ане [75] Ане, работа Филибера Делорма, – один из самых прекрасных замков в окрестностях Парижа. Он использовался в качестве основного места действия в фильме Жана Кокто «Красавица и чудовище» (La Belle et la Bête), а также в фильме о Джеймсе Бонде «Шаровая молния» (Thunderball). , а потом отдал ей и Шенонсо, который Екатерина хотела себе. Ясно, что при жизни Генриха изменить ситуацию было невозможно, но, когда король оказался на смертном одре, Екатерина не позволила Диане находиться поблизости от комнаты больного, несмотря на его постоянные просьбы, а также не пригласила ее на похороны.