Антал Серб - Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы

— Пойдемте, — сказал я, — он прячется не здесь, а этажом выше. Голос доходит сюда через каминную трубу, поэтому нам и кажется, будто он звучит в библиотеке.

Мы всей группой направились к выходу. Дойдя до двери, я сделал знак Цинтии, чтобы она задержалась, и погасил свет. Остальные во главе с Гриффитом вышли, и из коридора еще долго доносились их удаляющиеся шаги.

Как только наступила тишина, дух снова заговорил. Он продолжал чтение Апокалипсиса с того места, на котором остановился.

Цинтия испуганно вцепилась в мою руку. Я приосанился, почувствовав себя могучим защитником и покровителем этого слабого создания. Другой рукой я обнял ее за плечи, а потом ободряюще погладил по голове. Она не сделала ни малейшей попытки отстраниться.

Я в душе возблагодарил милейшее домашнее привидение, невольно предоставившее мне возможность побыть в течение минуты на верху блаженства, ощущая необыкновенный прилив нежности. Теперь нас с Цинтией связывали общие переживания, общая тайна.

Я взял ее за руку, и мы осторожно, на цыпочках, двинулись в сторону камина, поскольку мне уже было ясно, что голос раздавался именно оттуда.

Наклонившись, я включил карманный фонарик и заглянул внутрь. Все оказалось так, как я и предполагал. В углу, невообразимо скорчившись, сидел Осборн и держал на коленях граммофон, который голосом Пирса Гвина Мора пересказывал Апокалипсис.

— Ага, попались, Осборн! — вскричал я. — Выходите, вы разоблачены!

Осборн вылез из камина, весь перемазанный сажей, но страшно довольный.

— А неплохо получилось, как вы считаете, доктор? Все-таки звукозаписывающий аппарат — подлинное чудо техники. Каков эффект, а? По-моему, речь пророка в полночный час произвела на публику неизгладимое впечатление. Если вы меня не выдадите, можно считать, что уже готова новая легенда. Завтра святой отец и его сестра будут с помощью метафизических теорий объяснять прихожанам, каким образом в ллэнвиганском замке вдруг раздался голос пророка, а лет через сто какая-нибудь новая Цинтия запишет это семейное предание, передаваемое из уст в уста, снабдит комментариями и напечатает в «Брайтоне» под каким-нибудь дурацким заголовком типа «Чудеса в решете». А сейчас давайте поднимемся ко мне. Предлагаю выпить после пережитых страхов по бокалу «Хэннеси».

И мы поднялись в его комнату, в которой я еще не бывал. Это была совершенно удивительная комната. Как мне показалось, Осборн пытался воссоздать у себя нечто вроде бунгало. Привычную кровать здесь заменял гамак, все предметы, составлявшие обстановку этого жилища, были сделаны из тростника и развешаны на стенах, а вдоль стен тянулась, создавая замкнутое пространство, небольшая канавка, заполненная водой.

— Это защита от змей, — сказал Осборн. Он открыл бутылку и наполнил бокалы. — Я предлагаю выпить за мою сестру, за ее успехи. Кстати, Цинтия, мы с тобой, можно сказать, коллеги. Я создаю легенды, а ты их записываешь и распространяешь. Доктор, вы, наверно, не знаете, что она у нас известная фольклористка. У нее уже опубликованы две статьи.

— Замолчи! — вскричала Цинтия.

Осборн достал с полки журнал «Брайтон», раскрыл его и показал мне маленькую заметку, занимавшую примерно полстраницы, под названием «Народные рождественские танцы в Мэрионетшире». Внизу стояла подпись. «Цинтия Пендрагон из Ллэнвигана».

Я тепло поздравил ее. Она смутилась и покраснела, но я видел, что это доставило ей удовольствие.

— Я не одобряю твоей выходки, Осборн, — произнесла она с достоинством. — По твоей милости теперь просто невозможно заниматься серьезными исследованиями. Как мне после этого отличать подлинные предания от мистификаций?

— Ничего страшного, — улыбнулся Осборн. — В древности люди тоже любили розыгрыши, и в каждом предании есть доля мистификации. Наши предки обожали любое происшествие окутывать тайной.

— Так, может, вы были и тем ночным всадником? — спросил я.

В этот момент снаружи что-то громыхнуло.

— Что это? — вздрогнула Цинтия. — Кажется, стреляли из револьвера.

— Чушь! — сказал Осборн. — Кому в Ллэнвигане понадобилось стрелять по ночам? Просто хлопнула дверь.

— Нет, это был выстрел! — вскричала Цинтия. — Пойдемте скорее, посмотрим, что случилось.

Мы выскочили из комнаты и растерянно заметались по коридору, заглядывая во все двери. На втором этаже никого не оказалось. Мы встретили только Мэлони, который вышел из своей комнаты, всклокоченный, в ночной пижаме.

— Вы тоже слышали? Похоже, кого-то застрелили.

В коридоре уже столпились испуганные слуги. Не зная, что делать, они бестолково суетились и галдели, создавая панику. Наконец появился дворецкий Роджерс и сразу взял бразды правления в свои руки.

— По всей видимости, стреляли наверху, на третьем этаже, — сказал он. — Ничего не поделаешь, придется нам вторгнуться в апартаменты графа.

Цинтия побледнела. Мы все на мгновение замерли от страшного предчувствия. Граф… Неужели он покончил с собой? Впал в полнейшую депрессию и решился наложить на себя руки…

Мы поднялись по узкой лесенке — единственной, которая вела в апартаменты графа, — и оказались перед железной дверью с гербом Пендрагонов, украшенным розой и крестом.

— Как же мы войдем? — спросил Осборн. — Эта дверь всегда заперта.

Роджерс достал из кармана ключ.

— Граф разрешил мне заходить к нему в любое время, сэр.

Он открыл дверь, и мы проникли во владения графа.

Миновав два пустых зала, Роджерс остановился.

— Прислуга пусть останется здесь, — сказал он. — Вполне достаточно, если войдем только мы.

Следующая комната была, по-видимому, одной из таинственных лабораторий графа. Там горел свет: из-под двери пробивалось какое-то зеленоватое сияние, как из подводного грота.

Зайдя туда, мы действительно оказались в подводном гроте. По всей комнате вдоль стен высились огромные аквариумы с искусственными рифами, воссоздававшими скалистый рельеф морского дна. Среди рифов виднелись странные подводные растения с безобразно длинными, извивающимися стеблями. В аквариумах плавали омерзительные существа, которых я с тех пор уже никогда не смогу забыть. Они являются ко мне по ночам в кошмарных видениях, и, просыпаясь, я долго не могу отделаться от чувства гадливости.

По форме они напоминали ящериц, но были намного крупнее — до метра длиной, а некоторые даже больше. Эти твари имели прозрачные, какие-то студенистые туловища, по две ноги, расположенные возле головы, и очень густые пестрые усы. Глаз у них не было. В общем, препротивнейшие создания.

В следующей комнате царил зверский холод, будто мы попали в морозильную камеру. У стен стояли металлические шкафы со множеством выдвижных ящичков. Посреди комнаты находился операционный стол, на котором неподвижно лежали три такие же твари и были разбросаны всякие хирургические принадлежности: скальпели, резиновые перчатки, склянки, шприцы. У меня создалось ощущение, что хозяин только отлучился куда-то на минутку и сейчас вернется.