Олег Суворов - Орден Казановы

— Биолог повесился!

Прекрасный солнечный день бабьего лета собрал в Летнем саду немало прогуливающихся горожан, однако каким же контрастом с этими сияющими голубыми небесами и красновато-золотистой листвой показалось Денису Васильевичу мрачное сообщение Гурского:

— Вчера в гостинице «Бристоль», что на углу Морской улицы и Вознесенского проспекта, очередной террорист погиб от неосторожного обращения с бомбой... Взрыв оказался настолько силен, что в доме выбиты все стёкла во всех четырёх этажах, а прилегающая к нему часть проспекта завалена кусками мебели и разными прочими вещами, выброшенными из окон. Мало того — взрывная волна прошла через весь проспект, достигла Исаакиевского собора и повалила три пролёта ограждающей его чугунной решётки! Что творилось в самой комнате, занимаемой погибшим субъектом, словами не описать...

— А что стало с ним самим? — осторожно поинтересовался Винокуров.

— Этого вообще лучше не видеть! Оторванная голова закатилась за поваленный и обугленный взрывом шкаф, а грудная полость вскрыта лучше, чем в анатомическом театре, — так что стали видны оба лёгких. Сердце провалилось вниз и было найдено запутавшимся в кишках. Правая нога с частью бедра валялась в коридоре, а кисть левой руки с остатками пальцев закинуло аж в Исаакиевский сквер — то есть она пролетела расстояние в тридцать шесть шагов! В общем, поделом мерзавцу! — жёстко закончил следователь.

— Каким образом это вообще происходит? — подавленно поинтересовался Денис Васильевич, лишь бы что-то сказать. — Я имею в виду подобные случайности...

— По воле Божьей, — невесело усмехнулся Гурский, но тут же пояснил: — Такие самодельные бомбы имеют химические запалы, то есть снабжены зажигательным и детонирующим устройством. Зажигательное устройство — это стеклянная трубка, наполненная серной кислотой и снабжённая свинцовым грузом. При соударении бомбы с любым препятствием груз ломает трубку, и серная кислота воспламенят смесь бертолетовой соли с сахаром. Воспламенение же этого состава, в свою очередь, вызывает сначала взрыв детонатора в виде гремучей ртути, а затем и самого динамита. Как вы понимаете, стеклянную трубку легко сломать при неосторожном обращении, отсюда и соответствующие последствия. Только за последний год на подобных устройствах подорвались не менее десяти террористов.

Денис Васильевич глубоко вздохнул. Сейчас они с Макаром Александровичем медленно проходили мимо Летнего дворца Петра I, с удовольствием поглядывая на нарядных дам и изредка раскланиваясь со знакомыми. Винокуров уже рассказал следователю о появлении Карамазова, и теперь оба мучительно размышляли над главным вопросом — зачем тот явился в Петербург и не мог ли он иметь какого-либо отношения к похищению молодого биолога?

Денис Васильевич склонялся именно к этому:

— «В противном случае что он делал на конгрессе, где должен был выступать Богомилов?»

Гурский не отрицал подобной версии, однако задавал встречный вопрос:

— «Ну и зачем ему это понадобилось?

— Между прочим, — добавил следователь после непродолжительного молчания, — я гораздо охотнее допускаю, что господин Карамазов мог быть каким-то образом связан с погибшим вчера бомбистом.

— Вы так думаете, исходя из его прошлых дел?

— Разумеется.

— Пятнадцать лет назад не понимал и сейчас не понимаю! — с неожиданной горячностью воскликнул Денис Васильевич. — Ведь он же глубоко верующий, воцерковлённый человек, чуть было не ставший иноком, — и тем не менее тщательно замышлял убийство! Как эти адские замыслы сочетаются в душах подобных людей с религиозными заповедями — уму непостижимо!

— Самые истовые бомбисты видят себя в роли жертвы во благо революции и социализма, — пояснил Гурский, — примерно так же, как первые христиане приносили себя в жертву будущему торжеству их вероучения на аренах римских амфитеатров. Однако вся беда состоит в том, что готовностью подобных людей свершить то, что сами они называют подвигом, хитроумно пользуются другие, гораздо менее истовые, зато намного более опасные и циничные личности. Порой их цинизм переходит всякие границы. Например, господа бомбисты успешно переняли жаргон охотников. Если те говорят «иду на медведя», то эти — иду на губернатора или там великого князя. Впрочем, это ещё цветочки... Полиции достоверно известно, что после каждого успешного террористического акта, приведшего к гибели видного сановника, добровольные поступления в адрес устроившей его организации многократно возрастают!

— Получается, что одни повинуются своему чувству справедливости и самопожертвования, а другие хладнокровно направляют их энергию в нужное им русло?

— Совершенно верно.

— Почти как в любовных отношениях.

— Как это?

— Обычно влюблённый готов на что угодно ради предмета своей страсти, — пояснил Денис Васильевич. — Однако если предмет не отвечает взаимностью, то вполне может использовать пылкость влюблённого в своих корыстных интересах.

— Да, это верно, — со вздохом признал Гурский, вспомнив свой недавний роман с одной чертовски элегантной и породистой куртизанкой, которая ухитрилась вытянуть у влюблённого в неё следователя немалую часть его сбережений в виде оплаты её счетов и дорогих подарков.

И оба замолчали, наблюдая весьма любопытную сцену того, как очень пожилой, но прекрасно одетый господин пытается заигрывать с присевшими на другой край скамьи молоденькими курсистками.

— Ему бы, сидя на завалинке, строить «козу» внукам, а он вместо этого ещё пытается посылать своими негнущимися склеротическими пальцами воздушные поцелуи девушкам! — иронично заметил Винокуров. — Вот старый плут!

Макар Александрович, которому в прошлом году, к его величайшему сожалению, исполнилось шестьдесят два года, хмыкнул, но промолчал. Его собеседник был на одиннадцать лет моложе, поэтому имел право на подобное восклицание, однако сам следователь с горечью отмечал в себе некоторые признаки старения, причём не столько физического — в этом отношении он ещё был достаточно крепок, — сколько морального. И та самая история с куртизанкой Луизой, которая, пользуясь своей цветущей молодостью (ей было всего двадцать пять лет!), облапошила его, как последнего болвана, была тому печальным подтверждением.

Познакомился он с ней при весьма трагикомических обстоятельствах, зайдя к знакомому ресторатору в гостиницу «Астория». Едва Макар Александрович присел за стол и выпил рюмку коньяку, как смущённый ресторатор попросил его подняться на третий этаж, где «в холле лежит окровавленный человек и жалуется на то, что его хотели убить». Не успевший перекусить, а потому крайне раздосадованный следователь был вынужден подняться на этаж, где действительно обнаружил лежащего в кресле пьяного и исцарапанного в кровь господина — как выяснилось немного погодя, владельца крупного мебельного магазина. Господин стонал, размазывая кровь по лицу, и всем, кто с ним заговаривал, немедленно принимался жаловаться на чертовку Луизу, которая хотела его убить.