Олег Суворов - Орден Казановы

— Подлец! Подлец! — рычала она, всё более уподобляясь миледи. Семёну ничего не оставалось делать, как обратиться в позорное бегство. «Одним прыжком он бросился из комнаты… и быстрый как молния, захлопнул дверь, налегая на неё всей тяжестью...»

Ольга немец ценно бросилась следом и с разбегу попыталась выбить дверь, «выказав при этом необычайную для женщины силу». Стоит ли упоминать о том, что «каждый удар сопровождался ужасными проклятиями»? Порой она даже срывалась на такие выражения, которые и снились самым отъявленным злодейкам семнадцатого века…

В сцене, описанной в «Трёх мушкетёрах», д’Артаньяну пришла на помощь служанка Кэтти, а в нашем случае Семёна спасла сестра его разъярённой жены. Услышав разносившийся по всему дому шум и крики, Елена поспешила на половину сестры и успела как раз вовремя — с третьей попытке Ольге удалось-таки распахнуть дверь, и Семён метнулся в сторону лестницы, оставив сестёр с глазу на глаз.

— Что тут у вас происходит? — изумилась Елена, видя перед собой запыхавшуюся и раскрасневшуюся Ольгу, молча грозившую кулаком вслед убегавшему мужу.

— Да так... — переводя дыхание, отвечала та, — немного выяснили отношения.

— Но что случилось-то?

Ольга махнула было рукой, сдула со лба прядь волос, но затем всё же ответила:

— А ладно, что я от тебя буду скрывать... Я изменила Сеньке с Кутайсовым, а у этого подлеца хватило ума нас выследить и всё узнать.

— И что же теперь будет? — искренне огорчилась Елена, следуя за сестрой в спальню.

— Да чёрт его знает! — Ольга присела к трюмо и, чтобы побыстрее успокоиться, принялась расчёсывать разметавшиеся в процессе схватки волосы. Мне плевать… Разведёмся, в конце концов. Интересно, — вдруг вспомнила она, — а откуда у Сеньки взялись этот камзол и шпага?

— Они в своём самодеятельном театре репетирует водевиль Казановы, — кротко пояснила сестра. — Семён даже предложил мне поучаствовать, пообещав одну из главных ролей. Если хочешь, то и ты могла бы... Впрочем, что теперь об этом говорить!

— А сам-то он на какую роль предназначен? Неужто такому охламону предложили сыграть самого Казанову?

— Не знаю точно, я пока была только на одной репетиции, где режиссёр читал нам пьесу.

— Ну и дурак же этот режиссёр, если до такого додумается! Предложим, роль соблазнителя рогоносцу! — И Ольга зловеще засмеялась, остановившись лишь тогда, когда заметила, сестра не только не разделяет её веселья, но, напротив, продолжает сидеть рядом с самым грустным видом. — Эй, Ленок, а ты что такая печальная и бледная? Уж не заболела ли снова?

— Я не спала ночь.

— Это ещё почему?

— Кажется, — еле слышно прошептала Елена, — муж мне изменил. — И из её глаз немедленно хлынули слёзы.

Ольга потрясённо взглянула на сестру, и это выражение сохранилось на её лице даже тогда, когда Елена, зарыдав в полный голос, бросилась в её объятия.

Расставшись с агентом охранки, которому она передала очередное сообщение, и, торопливо перекрестившись на купола Троицкого собора, Зинаида направилась к карете, которую ради предосторожности оставила на противоположной стороне Измайловского сада — у выхода на Фонтанку. Ради всё той же предосторожности она не стала сегодня пользоваться предоставленным в её распоряжение автомобилем, а наняла обычную карету. Миновав недавно построенный театр «Буфф», Зинаида услышала за собой торопливые шаги. Несмотря на середину ноября, снега ещё было мало, поэтому шаги поспевавшего за ней мужчины (а в этом у неё не было ни малейших сомнений, хотя бы потому, что её тонкий слух уловил звуки трости!) с предельной отчётливостью раздавались на промерзшей почве аллеи, вдоль шпорой стояли чёрные, оголённые и оледенелые деревья.

В середине серого и ненастного питерского дня прохожих в саду было мало, однако Зинаида и не подумала ускорять собственные шаги. Напротив, едва заслышав учтивый голос: «Добрый день, мадемуазель» — с любопытством оглянулась, но была несколько разочарована.

Несмотря на то, что перед ней находился красивый, хорошо одетый и вальяжный господин с проницательными серо-голубыми глазами и густыми чёрными бровями, лет ему было уж никак не меньше шестидесяти, а потому на роль заурядного уличного ловеласа он не слишком годился. Однако, к её немалому изумлению, незнакомец повёл себя именно так, причём проявил обескураживающую настойчивость.

— Простите, сударыня, но могу я с вами познакомиться? — продолжал он, учтиво приподнимая шляпу и тем самым открывая темно-каштановую шевелюру, испещрённую множеством серебряных нитей.

— Нет, не можешь. Ты меня не за ту принял, дядя, — цинично фыркнула Зинаида, решив, что с подобным типом не стоит особенно церемониться.

Судя по дорогому, хорошо сшитому пальто, соболиной шапке и красиво инкрустированной трости, он принадлежал к той породе богатых и старых городских бездельников, которых она искренне презирала. Такие типы, живущие на наследство покойной жены или собственноручно заработанную ренту, заняты лишь одним — удовлетворением собственно члено- или чревоугодия, — и ничто иное их не заботит. При этом безопасность империи от революционеров и террористов должна обеспечивать она — молодая и хрупкая женщина!

— Почему вы думаете, что я ошибся? — тем временем вежливо поинтересовался джентльмен. — Я принял вас за красивую и элегантную молодую женщину, и попробуйте-ка меня убедить в том, что я ошибся!

Комплимент был совсем неплох, поэтому Зинаида вернулась к вежливому обращению.

— И это всё, что вы обо мне поняли? — спросила она, искоса глянув на собеседника.

— Нет, не всё. Вы не замужем, хотя, возможно, и не совсем одиноки.

— Я совсем не одинока, — с притворной строгостью заявила Зинаида, — так что если вы не отстанете, то мой приятель может рассердиться, и тогда я за него не ручаюсь.

— А разве вы за меня не заступитесь, подтвердив, что я был с вами исключительно вежлив? — иронично поинтересовался незнакомец.

— С какой стати?

— Я вам совсем не нравлюсь? Право же, это странно! Многие молодые женщины уверяли меня, что я по-прежнему являюсь весьма интересным мужчиной...

Вот это уже наглость! Ещё только не хватало выслушивать любовное хвастовство старого ловеласа! Неужто он настолько глуп, что думает её этим покорить? И неужели всерьёз полагает, что в своём возрасте может успешно знакомиться на улице с кем-то ещё, кроме шлюх?

— Отстань, дедуля! — Зинаида прибавила шаг и перешла на откровенную грубость, поскольку до кареты уже было совсем близко, а навязчивый старикашка никак не унимался. — Или ты хочешь, чтобы я позвала полицию?