Юрий Сумный - Хазарский пленник

Владимир получил призыв о помощи весной 988 года, а выступил весной следующего, 989-го. Почти целый год длились приготовления. А зачем? В чём смысл похода? Он не раз задавал себе этот вопрос. Помощь Византии согласно договору 971 года, подписанному ещё отцом — князем Святославом? Нет — это лишь уловка, мало ли договоров подписывали ранее? Попытка вырвать у истекающей кровью империи клок шерсти? Золото? Так учили его мудрые наставники. Рука Анны? Престиж? Слава? Но и это не верно. Не вся правда.

Ярополк. Вот ответ. Вот корень. Ярополк, ставленник Цимисхия, ставленник Византии, так и не получивший стола киевского, снова сбежал в Царьград. Как он выжил в схватке у переправы, не столь важно.

Выжил. Скрывался. Ждал. Нашлись доброхоты, пожалели опального князя, понадеялись, что всё окупится сторицей. И были близки к цели. Калокир и Горбань подняли скитальца, прикрылись им, как стягом, обещали княжение, пусть формальное, пусть показушное, но всё же... а Владимиру готовили случайную смерть в походе. Вятичи известны непокорностью да упрямством. Всё можно списать на вятичей.

Так оно и шло, да не до конца. Вмешались половцы. Новая сила появилась на карте Европы. Кочевники дотянулись до степей Поволжья, пересекли просторы реки, вышли к городам.

Но схваток и обоюдной ненависти на сей раз не было. Владимир вёл первую волну степняков. Сдерживал своих, гасил порывы вспыльчивых половцев, улаживал миром, устранял непонимание, помогал сговориться и сторговаться. Владимир совершил опрометчивый шаг — женился на половецкой девушке, дочери Боняка, и поставил степной народ перед выбором: либо породниться с русскими, принимая законы и порядки хозяев, либо искать добычу, рискуя расколоть племенной союз. Ведь часть половцев уже привязана к Киеву узами родства и чести. Свадьба — не повод для войны, скорее память о добром деле, о возможности нового поворота в жизни. Коль князю не зазорно взять половецкую девушку, почему так же не поступить воину или мастеру? Гуляли свадьбу Владимира, следом решился на женитьбу Савелий, и не один раз по осеннему городу катили весёлые караваны, неслись половцы, состязались в ловкости дружинники и степняки, но ловкость та не с оружием связана, со свадьбами. Тут и показательное похищение невесты, тут и выкуп молодой, и каравай с хлебом-солью. Качали головами горожане, а всё же усмехались. На смену ожиданию свар и напряжению скрытой борьбы за стол пришли свадьбы. Пусть временно, но и то не худо.

И в поход на Византию выступал князь с малой дружиной, всего шесть тысяч воинов шли скорым маршем, а остальные отводили глаза, устроили шум в Тмутаракани, сносились с вятичами, грозили обложить городки.

Всегда большая часть работы не видна посторонним, люди замечают лишь итоги. А итоги скрытного похода удивительны.

Всего шесть тысяч воинов привёл Владимир, но внезапное появление русских остановило мятежные полки Варды Фоки и грозило сорвать наступление. Перевес полководца, ещё очевидный вчера, стал сомнительным.

Авидос. Городок, подле которого, возможно, решится участь всех действующих сторон. Василий надеется на успех, ведь он дождался помощи русских, а против русских дружин мятежные воины восточных областей выступают неохотно, в наёмниках много славян.

Владимир ждёт исполнения обещаний. Император клялся, что отдаст Ярополка Владимиру и сам приведёт к венцу принцессу Анну. О золоте не стоит и вспоминать. Это даже не обсуждается. Сила, решившая исход схватки, сохранившая императору реальную власть и укрепившая её, будет вознаграждена.

А Варда Фока ждёт сражения. Он уже устал. Война длится несколько лет, ей нет конца, схватки с врагами и выступления против бунтующих наёмников; противостояние с былыми друзьями и обман императора; месть и первые успехи, битва при Хрисополе, зализывание ран, подготовка к дальнейшему продвижению. Да когда же конец этому безумству? Пусть наступит хоть какая-то развязка.

И развязка наступила.

В шатёр самозваного императора вошёл доверенный вестовой и доложил, что его спрашивает человек из стана русских. Пробрался к шатру тайно. Имени не открыл.

— Что за человек? — небрежно поморщился Варда. Он любил точность, от неё так много зависит в военном деле. — С чего взял, что русский? А не подсадной, наёмник?

— Говорит, знает, кого ты поставишь завтра на левом фланге. Ещё сказал — до утра можно успеть многое.

Варда глянул на телохранителей и неохотно кивнул. Веди, мол.

На левом фланге Варда Фока решил поставить нечто вроде легиона, собранного из славян. Единственный выход избежать противостояния соплеменников — это собрать их в одно подразделение и убрать с направления главного удара. А то, что Василий пустит русских в центре, Фока не сомневался. Император всегда подставляет под удар чужаков, их-то чего жалеть?

В шатёр вошёл воин. Лицо открытое, борода русая, короткая, недавно срезана. Взгляд спокойный, излишне вялый, это напускное, понятно — гость волнуется, переговоры всегда трудны для обоих. Но и сам присматривается к полководцу, оценивает.

Так матёрые псы сперва молча принюхиваются, стоя в показном равнодушии, не торопясь затевать грызню, ибо уже видели немало оскаленных пастей и не раз ощущали боль чужого укуса.

— Что скажешь, незнакомец? — спросил Варда и жестом указал на подушку напротив. Он неплохо знал русский, в отрядах наёмников почти каждый пятый — славянин.

Тот не сел, но улыбнулся. Сидеть перед стоящим над тобой противником не так удобно, как кажется. Орлы видят цель сверху, а внизу всегда жертвы.

— Скажу, что единственный, кто завтра ничего не потеряет, — это Василий, — ответил незваный гость. Он прищурился, как будто не привык к лампам в шатрах, как будто свет режет глаза. — Ты можешь потерять всё. Я могу потерять жизнь. А он останется порфирородным, нужным даже тебе — победителю. Или решишься, казнишь?

— Ты кто такой? — задал неуместный вопрос Фока, догадываясь уже, с кем беседует.

— Я тот, кто может дать тебе всё... всё, что ищешь.

— Интересно — как? — хмыкнул Фока и присел, призывая гостя последовать за ним.

— Просто. Мне не нужна рука Анны, мне не нужно золото, я волен. Он поставил меня в центр. Ты же знаешь.

— Знаю, — кивнул Варда Фока. — Но почему я должен верить тебе, если ты предлагаешь измену? Предавший раз — способен предать вновь.

— Как вы любите это слово, — хмыкнул Владимир. — Не устаю удивляться. И кто бы говорил об изменах. Измена, подлость, троянский конь, данайцы. А навязывать мне невесту, полагая, что это принудит сменить веру, отдать весь народ вашим патриархам — не подлость? Не измена? В прошлый раз я договорился с Цимисхием, воином, не царедворцем, и даже он не выполнил обещанного. Ваши посланники — может, слыхал о Калокире? — готовили заговор, нашли Ярополка, возводили его на княжество, это ли не измена? Василий до сих пор скрывает Ярополка во дворце. А ведь обещал отдать. Обещал. Понимаешь? Или тебе не ведомы нравы императоров?