Юрий Сумный - Хазарский пленник

До Атиля добрались довольно быстро. Известно, когда оглядываешься назад, прошлое кажется скоротечным — даже те дни, что тянулись мучительно медленно. Дорога известна, наезжена, а грубого насилия к Владимиру не применяли. Зачем? Бежать некуда, посему лучше покориться. За время странствия — прошло больше трёх недель, седмиц, с тех пор как пленники ступили на борт лодьи, — повидали многое; сбежать могли, и не раз, но не решились. Теперь же, попав в острог, в ожидании суда ломали голову над беспокойным: что делать?

Подвал, в котором их содержали, к счастью, был сухой, но свежего воздуха в нём мало. А больше всего допекали комары. По вечерам стаи мошкары атаковали пленников, порождая чувство беспомощности. Насекомые летят на влагу жарких тел, а борониться нечем.

— Как думаешь, когда нас примет каган? — спросил Макар, монотонно ковыряя глинистый пол. Он сгребал сухой грунт и присыпал им босые ноги, скрывая тело от комаров. Сидя у стены, свернувшись калачиком, он пытался закутаться, но комары находили ноги, забивались в уши, заставляя его шевелиться.

— Примет! Каган! — насмешливо повторил Крутко, натиравший тело той же сухой глиной, чтоб устранить запах пота. — Да он может и не увидеть Владимира. А мы вовсе неинтересны владыке. Выходит, радуйся.

— И чему же?

— Тому. Какой-нибудь судья, писаришко из родовитых, завтра призовёт Владимира пред грозныя очи, а там уж... как Явь позволит. Думаю, зашлют в дальний угол, на годик, чтоб хлебнули лиха, чтоб просились обратно, детьми малыми, позабыв честь и сором. Вот и всё, что им надобно.

Крутко поспешно надел рубаху на испачканное тело, прикрыл лицо рукавами, присел и с тоской поглядел на столб, вьющийся над головой.

— Год? — задумчиво сказал Владимир и несколько раз хлопнул себя по плечам. Сдул поверженных мучителей и снова спрятал лицо, оплетая голову руками. — Если посмотреть трезво, не так страшно, могут и убить по наущению Глеба, верно? Но мне и года жаль. Жизнь коротка. Год — это один поход на врага. Сколько их дано? Пять, шесть, десяток? А ведь чтоб стянуть Русь воедино, мало и десяти. Мало...

Камера, в которой оказались пленники, тесновата для троих. Есть оконце под потолком да дверь — низкая и узкая, решетчатая, задвинутая с другой стороны на засов. Открывать, просунув руки в щели, нет смысла: всё равно выход охраняется стражниками, как и весь острог, как весь город. Они чужие здесь и языка толком не знают. Куда убегут? Кто их примет?

У входа послышалась возня. Во мраке подвального помещения появление стражи всегда сопровождается светом, копотью, бряцанием оружия, но сейчас этого не было. Вскоре рама двери сдвинулась, распахнулась, и в камеру вошёл человек. Прикрыв за собой, он спокойно оглядел друзей и спросил:

— Русские? Откуда здесь? Да не бойтесь, я сосед. Тоже пленник...

Незнакомец невысок, в его чертах заметна восточная чистота. Брови тёмные, бородка и усы редкие, но аккуратно подправлены, взгляд открытый, и карие глаза внушают доверие. Фигура скрыта привычным для местных жителей халатом, на голове накидка, напоминающая женский платок, на ногах шаровары, сандалии.

— Ты что же, вышел из ямы? — Владимир назвал первое попавшееся слово, не смея сказать: горница. Да и где они сидят, как не в яме? В погребе, в подполе...

— Вышел, вышел, — кивнул незнакомец. — До утра стража не заглянет. Успею вернуться. Кто вы? Как попали сюда?

— Мы-то русские, — хмыкнул Крутко, поднимаясь с пола. — А вот ты кто? Откуда язык знаешь? На купца не похож...

— Погоди, — остановил соратника Владимир. — Погоди, дай сказать... Может, он не враг.

— Враг? — Незнакомец кратко засмеялся и ответил: — Нет, вам не враг. Вы что подумали? Подослан? Вы хранители великих тайн?

— Ну, мало ли... — смутился Крутко. — Скажешь, что пришёл спасти, выведешь отсюда, а там нас продырявят... как мятежников!

Человек присел у порога, скрестив ноги, и сказал:

— Нет, мне не нужна ваша жизнь. Не опасайтесь. В Итиле всё проще. Надо убить, убьют, надо сказать, что мятежники, — скажут! Бросят у ворот, чтоб молва разошлась по городу: русы бежали, да не далеко! Нет, хитрят и лгут, где иначе нельзя. А здесь зачем? Что скажут, то и станет правдой! Или у вас не так?

Некоторое время молчали, всяк думая о своём, после незнакомец продолжил:

— Я многословен нынче, простите. Нахожусь в недоумении и ищу собеседника, чтоб понять, в чём ошибся. Ведь пришёл к кагану с предложением великой помощи, а оказался здесь как вор. Теперь стараюсь понять, где поступил неверно? Нет, я не купец, я ведун по-вашему. Но плохой, ибо никак не угадаю, почему правитель не принимает меня. Почему?

— Да, странного много на свете, — уклончиво ответил Владимир. — Но что мы можем посоветовать, не зная ваших обычаев... А что ж ты не ведаешь своей участи?

— Так уж повелось, стороннему могу предсказать, себе нет. Даже родственникам плохо прорицаю, — с сожалением признал незнакомец. — Кажется, лучший способ разобраться — стать на место судии, на место правителя. Но что мы знаем о правителях? Я провидец, а меня обвиняют в колдовстве. Хотел помочь кагану, а оказался здесь, в подземелье. Не могу понять, кому мешает знание истины?

В голосе незнакомца звучала страсть: видно, его всерьёз беспокоила странность ситуации. Повторяя одни и те же вопросы, он не может найти ответа!

— Как-то трудно верится! — стараясь говорить спокойно, заметил Крутко. — Кто не хочет заглянуть в будущее? Другой вопрос, о чём твоё предречение? Может, дерёт горло? Не всякая правда в радость.

— Вот-вот, — поддержал товарища Владимир. — Христане тоже кричат, что вера — великое благо! Но мой отец говорил, что, доверяя чужакам, мы теряем свободу!

Незваный гость поднялся, прошёл быстрым шагом по камере до стены, глянул вверх на мерцающие звёзды и спросил:

— А вы? Если вам предложат заглянуть в наступающие времена, тоже пожелаете жить с завязанными очами?

— А ты и вправду ведун? — усомнился Макар.

— У нас бывало — казнили волхвов. Люди боятся прорицателей, особенно когда они вещают погибель, — искоса поглядывая на хазарина, сказал Владимир.

— Ты посетуй: мол, помутился разумом, — наивно посоветовал Макар. — Предсказания по-всякому толкуют, оттого тяжко верить.

— А ты бы наколдовал нам свободу, ведун! — шутливо предложил Крутко. — Спаси нас хоть не от смерти, так от комаров!

Незнакомец рассмеялся и, присев подле него, представился: