Юрий Сумный - Хазарский пленник

Владимир мечтал стянуть княжества в одну державу, ведь русским проще создать такой союз, на их стороне правда, они действительно единокровные, они одного рода. Стоит лишь устранить мелкие распри, навести порядок, объединиться, а там... такого войска не соберёт ни одна империя. Сила правды — великая сила.

Конечно, старикам привычней устоявшийся ход вещей. Глебу не допекало создавать новую державу, переиначивать всё на современный лад, искал, как бы править покойно, по принципу «моя хата с краю». А Претич? Да многие недоумевали, к чему перемены? Зачем тужиться?

Но были и другие, Ким например. Мудрец рассказывал друзьям о происхождении мира. О том, как в великом тёмном пространстве возник осколок жизни, как из него, время от времени, срываются капли нового мира. Из этих капель, разлетающихся с огромной скоростью в дальние дали, в свою очередь берут начало новые звёзды. А из звёзд, разрушающихся при родах, возникают планеты, но и они не вечны. Они тоже рушатся, и появляются спутники планет. И всё время идёт нескончаемое движение жизни. Расцвет, созревание, деление, новый этап жизни, и снова потери при родах... ничто не стоит на месте. Движение — основа жизни.

Так и в саду — гнилые ветви отмирают, их нужно спилить, убрать, иначе гниение коснётся основы, ствола, погубит дерево.

Нет, оставить всё как есть немыслимо. Но и опережать время, подхлёстывать историю бесполезно. Нужно строить державу, как строят дом, шаг за шагом, день за днём, и страх отступит, а новое строение вскоре обретёт зримые формы.

Но сейчас, размышляя о первых неудачах, он терялся. Он видел себя неумелым бортником, которому достались колоды с пчелиными роями. Из самых лучших побуждений он взялся переселять пчёл в новые жилища, норовя устроить всё с умом, чтоб и тепло было, и уютно, чтоб и мёд собрать, и пчёлам облегчить жизнь. Ведь строят опытные умельцы махонькие домики для пчёл, похожие на собачьи будки, ведь он видел, знает.

Но пчёлы почему-то взъярились, упорно кружат над старой колодой, покрытой вощиной, как окаменевшими грибами, и даже дымом их не выкурить. Жалят хозяина, гибнут в дыму, и неведомо, сумеет ли он сохранить хоть что-то из былого наследства.

И это только начало. Сколько преград ждёт его впереди? Он ещё не умеет различать опасное, не видит даже измен среди своих. Претич — пример его слепоты. Думал лишь о Глебе, а вышло — нажил врагов в лице старой дружины. Соратники отца отвернулись. Теперь как? Временные помощники — хазаре, становятся необходимы, а сородичи в лагере врагов? Нет, это нужно изменить. Иначе он потеряет все свои рои, все пчелиные семьи.

— А всё же, в чём смысл уловки, называемой «бей соседей»? — Спросил Филин в один из вечеров, когда войско ещё не страшилось разводить высокие костры, когда ещё не приходилось вжиматься в лощины, леса и балки, стремясь не тревожить даже птиц.

Тёмный, которого только что не было видно, тут же появился за плечом Владимира и жадно ловил слова князя. Всё, что касалось воинской науки, мастерства ратного, хватал на лету, как ласточка комах и жуков, неведомо как помещая груды новых знаний в пытливой головешке. А в свободное время учился держать меч, стрелять, метать петлю аркана, отбивать удары щитом. Князь, казавшийся ему врагом и супостатом, стал любимым героем, и мальчонка служил ему на совесть.

— А в том, что разумней всего объединяться с дальними, с теми, кто не станет врагом. Ибо его страна далеко. Объединяться и побеждать ближних! Соседей, — растолковывал телохранителю азбуку войны Владимир. — Как вершат мудрые люди? Князь Святослав ходил на Дунай, но выбрал время, когда весь флот Византии отплыл к Криту, был связан в Сицилии, завяз в войнах с арабами. Привёл венгров. С ними воевать не за что. Но венгры имели свои счёты к Византии. А мы? Вышли одни, никого не позвав в соратники! Одно утешенье, тайно! Нежданность нападения много стоит! Но имей я хоть одного араба, мог выслать гонца в далёкую Сирию!

— В том нет беды, князь! — отозвался Крутко. — Или мы не заготовили подарков византийцам? Для чего тогда тащим более трёх тысяч пленников?

— Ты прав! Есть и у нас силки! Силки для Византии!

Болгарские городки, которыми в своё время овладел Святослав, играли роль сторожевых крепостей, защищая торговые пути в непосредственной близости от Византии. Большинство укреплено частоколом, имело каменные стены, а гарнизоны смешанные, византийцы составляли меньшую, но наиболее подготовленную часть. Войско Владимира шло обычным торговым путём, захватывая одно поселение за другим. Понятно, что гарнизон в пятьсот воинов не устоит против многотысячной рати, к тому же бесполезность сопротивления была хорошо известна болгарам. Святослав в своё время обходился с пленниками весьма добродушно, намереваясь связать народы в союз, направляя свой гнев против продажных политиков, принявших сторону Византии. Никто из болгар не испытывал желания сражаться до последней капли крови. Ни для кого не секрет, что обогащение империи всегда происходит за счёт колоний и метрополий. Болгары испытали это на собственной шкуре. Сложнее с гарнизонами, состоявшими из одних византийцев. Каждая задержка, сутки, другие, позволяла императору стянуть войска, подготовиться к встрече с против ником, что ставило крест на идее молниеносного удара.

К крепости-городку, по едва просматривающейся в вечерних сумерках дороге, прискакал воин в византийском плаще. Стража, осведомлённая о приближении русского войска, с нетерпением ждала гонца. Тот спешился, потребовал свежую лошадь, смочил горло и смачно выругался.

— Чего кричишь? — спросил стражник, придерживая лошадь.

— Да на этой кляче только в ад спускаться. И всё проклятый Носорог. Придумал же — собрать войско и запереть русских в крепости!

Носорогом за глаза звали располневшего прислужника спальни — паракимомена Василия.

Продолжая ругаться, гонец похромал к командующему гарнизоном и рассказал ему о новом приказе императорского любимчика. Тот пришёл к выводу о бессмысленности мелких укусов и требовал выводить гарнизоны к Доростолу, чтобы в открытом бою разгромить руссов!

— Болезнь Цимисхия для них праздник, — негромко признался гонец, проходя мимо стражников. — А нам придётся выполнять идиотские приказы. Сами знаете, на что способны лицемеры с отрезанными яйцами.

Стражник лишь усмехнулся в ответ. О царящих в столице порядках говорили многое. И о кастратах тоже. Все знали, что императоры доверяют именно евнухам. Но приказы остаются приказами, и воин не желал обсуждать с гонцом вельмож столицы. Носорог! Попробовал бы он назвать носорогом любимца императора...