Екатерина Мишаненкова - Блудливое Средневековье

Другое дело – если обозвать шлюхой или использовать еще какой-нибудь из не очень конкретных терминов вроде «подстилки». Судиться с таким человеком будет сложнее, поскольку непонятно, что именно и как доказывать. Зато на окружающих слово «шлюха» произведет большее впечатление, чем «проститутка» – в работу «на панели» своей добропорядочной соседки они не поверят, а в тайные грешки – запросто.

Ругательства можно было усилить и разнообразить прилагательными. Для этого существовало четыре удобные темы – отсутствие личной гигиены, болезни, извращения и сравнение с животными. Все очень обидные для порядочной женщины и сами по себе, а уж в сочетании с нападками на добродетель они превращались в смертельные оскорбления.

Чистота, как я уже говорила, была в Средние века неотъемлемым признаком приличного человека. Назвать женщину грязнулей – уже обидеть ее до глубины души, унизить перед родными и соседями. Представьте, какой эффект производило выражение «ты грязная вшивая шлюха». Это похлеще, чем «проститутка», поскольку низводит женщину на уровень дешевой, общедоступной женщины, которой побрезгует приличный человек. Тем более что вши – этот бич человечества, борьба с которым не окончена до сих пор – в сочетании со словами «грязная шлюха» приобретают особый смысл и означают уже лобковых вшей.

Перейдем к болезням. Можно сказать «гнойная шлюха» или «шелудивая шлюха» – в обоих случаях ясно, в каком именно месте подразумеваются гнойники или струпья. В эпоху Возрождения такие ругательства стали еще оскорбительнее, чем в Средние века: появился сифилис, и намеки на высыпания в интимной зоне стали восприниматься однозначно.

Про намеки на извращения я уже немного писала выше – когда рассказывала про иск Мэри Гоатс. Но такой намек хоть и бросает тень на репутацию приличной женщины, больше унижает ее предполагаемого партнера. Если очень хотелось оскорбить женщину, надежнее всего было назвать ее «шлюхой с горелой задницей» или с «шелудивой задницей» – это открытый намек на частый анальный секс с разными мужчинами. В глазах средневековых людей пасть ниже, чем стать анальной проституткой, было просто невозможно.

Еще одна специфическая группа оскорблений, характерная именно для Средневековья – это сравнение с животными. Конечно, ослами, козлами, кобелями, суками, жеребцами, свиньями и т. д. называют и сейчас. Но в наше время это просто грубые образные выражения, мы знаем, какой именно набор отрицательных качеств подразумевается под каждым животным (в нашей культурной традиции), и мы используем их для того, чтобы выразить целый спектр эмоций одним словом.

В Средние века подход был принципиально иной. О теории эволюции или хотя бы условном приравнивании животных к людям и речи не было. Человек стоял неизмеримо выше животного, потому что обладал бессмертной душой. Поэтому любое сравнение с животным было грубейшим оскорблением, ведь оно подразумевало принижение человека до уровня животного, лишение его божественной искры, а значит, и всякого права на уважение.

Большинство сравнений с животными тоже касались секса. Про «jade» (наемную лошадь) я уже упоминала, но за такое могли и в суд подать, поэтому был способ сравнивать с животными исподволь. Например, сказать о женщине, что за ней все петухи/кобели/жеребцы бегают – таким образом хоть ее прямо и не назвали курицей/сукой/кобылой, смысл был понятен.

Слово «bitch» тоже имело более оскорбительный смысл, чем сейчас. В наше время «сука» – это более жесткий вариант «стервы» и, несмотря на грубость, имеет некоторый лестный оттенок. В Средние же века ничего лестного в этом слове не было, его значение было буквальным – «самка, дающая любому желающему». А уж если сказать «salted bitch» – фактически это означает «сучка в течке» – то это по степени оскорбительности уступало разве что «шлюхе с горелой задницей», означая не просто неразборчивую самку, а еще и гоняющуюся за мужчинами и унижающуюся перед ними ради секса.

Показательно, что почти все средневековые оскорбления, касающиеся сексуальной сферы, рассчитаны на женщин. Мужчину могли назвать кобелем, жеребцом, петухом, но, положа руку на сердце, признаем, что даже в те времена негодование могло вызвать только сравнение с животным. А намек на сексуальную неразборчивость был скорее поводом для гордости. Сколько бы церковь ни требовала, чтобы мужчины тоже были целомудренны до брака и верны жене в браке.

Фактически существовало только два серьезных оскорбления, затрагивающих сексуальную жизнь мужчины. Первое – это «импотент» и его вариации («кастрат», «женоподобный»). Можно не пояснять, что сомнения в мужественности воспринимались так же болезненно, как сейчас, и даже сильнее, ведь неспособность выполнять свой долг в постели низводила мужчину на уровень… женщины. Мужчина переставал быть мужчиной, лишался таких «мужских» качеств как ум, сила, смелость, следовательно, не мог требовать уважения и послушания от женщины. Жена могла от него уйти, и ее никто бы не осудил, в Англии ей даже могли вернуть свободу, чтобы она нашла настоящего мужчину.

Второе оскорбление более специфическое. На первый взгляд оно задевает не мужчину, а женщину. Это «рогоносец», то есть мужчина, жена которого ему изменяет. Но не все здесь однозначно. Сказать мужчине «ты – рогоносец» фактически означало: «ты слабый и неполноценный, ты не можешь ни удовлетворить свою женщину, ни заставить ее слушаться, и даже дети в твоем доме неизвестно от кого». Тот же «импотент», только хуже.

Кстати, в Англии был очень ловкий способ намекнуть человеку на «рога», при этом не рискуя получить вызов в суд. Для этого надо было упомянуть в разговоре кукушку или просто покуковать. «Cuckoo» («ку-ку») и «cuckold» («рогоносец») звучат очень похоже, к тому же кукушка подкидывает яйца в чужие гнезда, так что намек более чем прозрачный.

При желании можно было и рога изобразить – такой намек поняли бы в любой европейской стране, так же, как понимают его до сих пор.

Разбирая средневековые способы сделать гадость ближнему при помощи слов, нельзя обойти вниманием проклятия. Из всех способов этот был самым опасным. Многие и сейчас легко бросаются фразами «чтоб ты провалился» или «да пропади ты пропадом», но теперь единственной карой за эти пожелания может быть только то, что они обратятся против того, кто их произнес. Да и то лишь по мнению суеверных людей. А когда-то за подобные слова можно было поплатиться жизнью, ведь сработать проклятие может только у настоящей ведьмы.

Мы опять выходим за пределы Средневековья – расцвет охоты на ведьм пришелся на эпоху Возрождения и Просвещения. И штрафами и покаяниями, как в Средние века, было уже не отделаться.