Екатерина Мишаненкова - Блудливое Средневековье

Современному человеку трудно представить, какой спектр оскорблений был заложен в этом простом и привычном нам слове. Кто такой дурак? В первую очередь глупый человек, лишенный ума. В Средние века одного этого хватило бы для серьезного оскорбления. Ум считался неотъемлемым качеством мужчины, все знали, что сам Бог создал мужчину умным и сильным, а женщину – глупой и слабой. Существовало даже «научное» объяснение – считалось, что в теле человека есть четыре жидкости, и у мужчины доминирующей является та, которая дает ему силу тела и ума. В детстве этот баланс жидкостей другой, поэтому мальчики и девочки все глупые и слабые, различия проявляются с возрастом.

Из этого следовало, что нормальный мужчина не может быть дураком, и назвать его так – поставить под сомнение его мужественность, намекнуть, что он женоподобен, задеть его авторитет как главы семьи и самолюбие как мужчины.

Следует вспомнить, кого с давних пор называли «дурачками» – юродивых, умственно отсталых и шутов. Оскорбительность слова «дурак» усиливалась еще и тем, что намекала на физическую и умственную неполноценность.

Вот так с помощью одного слова можно было сказать человеку, что он юродивый, женоподобный, слабый, никем не уважаемый импотент. Неудивительно, что за этим обычно следовало рукоприкладство – самый надежный способ быстро опровергнуть такое оскорбление.

Не все обидные слова били ниже пояса, и самый яркий пример этому – еще одно очень распространенное оскорбление, которое смывалось только кровью. Это слово «лжец».

Есть шутка, что джентльмен джентльмену всегда верит на слово, и если он сказал, что в картах выпало двадцать одно очко, значит, двадцать одно, проверять не надо. Шутки шутками, а в Средневековье примерно так оно и было. Слово джентльмена – краеугольная основа власти и бизнеса. Торговец, потерявший репутацию честного человека, быстро разорится, рыцарь, которому не доверяют, не сможет собрать отряд, чтобы отдать королю свой вассальный долг. В Средние века многое держалось на честном слове – им подкреплялись сделки, гарантировалась оплата, оно выступало в качестве доказательства на суде и как гарантия качества продукции. Потеря доверия могла привести человека к социальной смерти, как отлучение от церкви.

Поэтому джентльмен мог вести не слишком праведный образ жизни – пьянствовать, соблазнять чужих жен, бить свою, пускать по ветру семейное состояние – но при этом быть абсолютно честным и готовым вызвать на бой любого, кто в этой честности усомнится.

Когда Жанна д’Арк потребовала от англичан снять осаду с Орлеана, они в ответ назвали ее шлюхой. Неожиданная, на взгляд современных людей, реакция. Объяснений приводят много – и то, что Жанна носила мужскую одежду, как армейские проститутки, и то, что ее считали ведьмой, и то, что ее действительно считали любовницей то Дюнуа, то еще кого-то из высокопоставленных французов. Но, вероятно, ответ гораздо проще.

Мужчин в Средние века оскорбляли множеством разных способов – я привела в пример три только самых распространенных грубых выражения, а на самом деле их десятки, и они касаются разных сторон человеческой жизни. Можно было поставить под сомнение интеллект мужчины и тем самым усомниться в его мужественности, обидеть его как профессионала, усомниться в его способности зарабатывать деньги и содержать семью, назвать его лжецом и вором, слабаком и грязнулей, высмеять его происхождение и воспитание, задеть его гордость.

В отношении женщин все эти обвинения были бы совершенно несерьезны. Женщина и так была «сосудом греха», считалась слабой и глупой, нуждающейся в заботе и присмотре, легкомысленной и болтливой. Она была подчинена мужчине, поэтому даже вместо гордости за женщиной признавалось только тщеславие.

Серьезно оскорбить женщину можно было только одним способом – усомниться в ее добродетели.

Жесты тоже могут задеть честь, повредить репутации. Но оскорбительные жесты редко описывались, да и серьезность такого оскорбления нам не вполне очевидна. Жесты в отношении женщины могут быть сделаны с намерением обидеть ее или просто быть истолкованы как таковые: например, прикосновение к капюшону на накидке молодой девушки воспринималось как серьезное покушение на ее особу, чуть ли не изнасилование. Тогда близкие потерпевшей обращались в суд или добивались возмещения ущерба иными путями. Точно также развязать пояс женщины, прикоснуться к ее волосам значило подвергнуть ее оскорблению. А когда чужой человек гладил по волосам ребенка, не получив на это разрешения, семья расценивала этот жест как агрессию.

Симона Ру, «Повседневная жизнь Парижа в Средние века».

Разнообразие грубых слов, обозначающих «доступную женщину» и «продажную женщину», в одном только английском языке небывалое. А что поделать, если разнообразно ругаться хочется, а ничего оскорбительнее, чем возвести поклеп на добродетель женщины, придумать все равно не получится? Вот и изощрялись в выдумывании новой терминологии, обозначавшей, по сути, одно и то же.

Но были тонкости, которые иногда могли сыграть большую роль.

Самым распространенным было банальное слово «шлюха», которое существовало в трех вариантах – «whore», «harlot» и «quean». Все они означали сексуально распущенную женщину, неважно, продающую себя за деньги или занимающуюся беспорядочным сексом по причине своей порочности. Я не буду подбирать аналоги на русском языке, каждый может сделать это самостоятельно, поясню разницу между этими терминами: «quean» было словом уличным, сленговым; «harlot» – скорее литературным, так проповедники называли даже Марию Магдалину до встречи с Христом; «whore» использовалось чаще всего у самых широких слоев населения.

Менее конкретными были выражения «slut», «strumpet», «flap», «draggletail», «waggletail», «flirt» или «bitch» – они означали разную степень испорченности, от «вертихвостки» до «суки».

Наконец термины «gill», «drab», «trull», «jade», «punk», которые обозначали конкретно проститутку, то есть женщину, торгующую собой. Они тоже различались между собой по степени оскорбительности – вроде бы уж что оскорбительнее, чем назвать женщину проституткой, но всегда можно постараться и придумать что-то еще обиднее. Так, слово «jade» означало дешевую наемную лошадь – думаю, смысловая нагрузка в качестве ругательства ясна. А «punk» – это не просто продажная женщина, но еще и воровка.

Так почему же я в заголовке написала, что «проститутка» лучше «шлюхи»? А посмотрите на оба слова с точки зрения психологии и с точки зрения закона. Назвал кто-то приличную горожанку проституткой. И что будет? Во-первых, никто не отнесется к этому серьезно, все же знают, что она не оказывает сексуальные услуги за деньги, такое ведь не утаишь в средневековом городе, где все на виду. Во-вторых, она подаст в суд и легко докажет, что это была клевета – где доказательства, что она берет деньги за секс, нет таких!