Ронен Бергман - Восстань и убей первым. Тайная история израильских точечных ликвидаций

Поставив дело в «Моссаде» так, чтобы разведка вела эффективную войну, Даган также сузил ее важнейшую задачу. Он объявил, что у «Моссада» остаются только две широкие задачи [1433]. Первая – любое государство, пытающееся заполучить ядерное оружие, и в особенности иранский атомный проект. Импорт оборудования и сырья должен быть сорван, блокирован и остановлен; уже работающие объекты должны подвергаться диверсиям; а ученые-атомщики запугиваться, привлекаться к сотрудничеству, а в случае необходимости – уничтожаться.

Вторая цель – Радикальный фронт. Планов на полномасштабную войну с Ираном или Сирией Израиль не имеет, однако «Моссад» может разрушать логистические цепочки, по которым поставлялось оружие «Хезболле», ХАМАС или «Палестинскому исламскому джихаду». «Моссад» может охотиться на отдельных террористов и убирать видные фигуры в Радикальном фронте, даже если это сирийские генералы.

По приказу Шарона шеф военной разведки АМАН Зееви-Фаркаш согласился на то, чтобы армейские разведывательные структуры в полном объеме сотрудничали с «Моссадом» в рамках своеобразного «разведывательного пула», в котором стороны могли бы обмениваться всей добытой информацией [1434]. Это представляло собой существенное расширение имеющихся у «Моссада» ресурсов.

Координировать обширное сотрудничество между двумя организациями и руководить сотнями операций «Моссада» Даган назначил Тамира Пардо, руководителя оперативного подразделения «Радуга». В прошлом офицер спецназа «Сайерет Маткаль», Пардо был рядом с Йонатаном Нетаньяху, когда в того попала пуля в ходе операции по освобождению заложников в Энтеббе. Пардо был смелым оперативником со стратегическим мышлением и неукротимой энергией. Даган сделал его своим заместителем.

В мае 2003 года на совещании с участием Дагана и руководства «Моссада» Пардо представил совершенно секретный план – результат напряженной четырехмесячной работы – по остановке иранской атомной программы. «Я исхожу из того, что технологически продвинутое государство, обладающее такими огромными ресурсами, как Иран, которое рвется к обладанию ядерным оружием, в конце концов добьется своего, – начал Пардо. – Иными словами, немедленное прекращение проекта может произойти только в результате изменения политики страны или смены ее политического руководства».

В зале послышались вздохи и перешептывания, но Пардо продолжал: «В сложившейся ситуации у Израиля имеется три пути. Первый – захватить Иран. Второй – организовать смену иранского режима. Третий – убедить нынешнее политическое руководство Ирана в том, что цена, которую оно вынуждено будет заплатить за продолжение ядерной программы, окажется неизмеримо выше, чем те выгоды, которые оно может получить, остановив ее».

Поскольку первый и второй варианты были нереальными [1435], оставался третий – предпринимать открытые и скрытые действия, которые оказали бы такое сильное давление на режим аятолл, что они просто сдались бы. «Тем временем, пока они не поймут, что программа не стоит прилагаемых усилий, – резюмировал Даган, – мы должны принимать все меры к тому, чтобы задерживать получение ими бомбы, чтобы в решающий момент они не имели ее на вооружении».

У Дагана был смелый взгляд на то, как достигнуть этого: обратиться с просьбой о помощи к друзьям Израиля, даже тем, кто внешне казался противником страны. Он знал, что хотя большинство стран Ближнего Востока публично занимали антиизраильские позиции, неофициально они были более практичными и сговорчивыми. «Между многими арабскими странами и нами имеется зона совпадения интересов, и немалая», – сказал он. Интересы целого ряда арабских стран – Иордании, Египта, Саудовской Аравии, государств Персидского залива, Марокко – не соответствовали интересам радикальных шиитских революционеров или их союзников в Дамаске, не говоря уж об интересах их вооруженных до зубов, военизированных формирований. Эти страны боялись самой мысли об Иране, обладающем ядерным оружием, может быть, даже больше, чем Израиль.

С оперативной точки зрения разведывательные службы этих государств имели определенные преимущества по сравнению с «Моссадом». Их сотрудники были арабами, свободно владеющими этим языком; они поддерживали дипломатические связи со странами, враждебными Израилю (и, по крайней мере внешне, имели с ними вполне приличные отношения); и могли сравнительно свободно ездить по их территории. В некоторых случаях эти государства в течение многих лет имели в Сирии, Иране и Ливане своих шпионов, что было результатом борьбы за власть внутри арабских стран.

Даган приказал, чтобы «Моссад» расширил контакты с разведками зарубежных стран [1436]. Многие из заметных достижений израильской разведки за последующие несколько лет – ее способность обнаруживать, следить и уничтожать террористов в Ливане и Сирии; получение разведывательных данных о тех иранских посольствах, которые связаны с организацией террористических ячеек по всему миру; добыча информации о ядерной программе режима аятолл в Иране – явились результатом такого сотрудничества. В то время как эти арабские страны продолжали клеймить Израиль на сессиях Генеральной Ассамблеи ООН, они взаимодействовали с еврейским государством в сугубо секретных операциях.

Реформы Дагана породили серьезную оппозицию внутри «Моссада» и привели к отставкам многих руководящих сотрудников разведывательной службы [1437]. «Моссад» являлся закрытой и недоступной общественности организацией, фанатично преданной политике секретности, – любая кооперация, которая могла потребовать раскрытия ее методов иностранным спецслужбам, особенно арабским, рассматривалась как святотатство. Для Дагана все это было чепухой, оправдывающей постигший службу интеллектуальный и оперативный спад.

«Я считал, что они неправы, что было идиотизмом противиться сотрудничеству с другими факторами (разведывательными службами Ближнего Востока), которые смотрели на вещи так же, как и мы, – говорил он. – “Моссад” должен был мобилизовать все, что мог, – любые ресурсы, любого союзника ради достижения своих целей. Я сказал, чтобы они перестали нести вздор, призвал собрать все наши возможности, голубые и белые (цвета израильского флага), для того чтобы работать с зарубежными разведками. Я полагал, что мы могли задействовать здесь все, что не создавало опасности для нас или наших источников. Иначе никто не воспринимал бы нас всерьез» [1438].

«Три сотни человек ушли из “Моссада”, когда я пришел туда. Самый массированный исход, – сказал Даган. – Как ни странно, я был даже рад, что некоторые из них покинули разведку».

В связи с требованием увеличить число операций Даган отменил некоторые правила безопасности оперативной деятельности, существовавшие уже очень давно, отдельные из них – десятилетиями. До вступления Дагана в должность директора операция могла быть отменена по соображениям безопасности – например, когда не хватало иностранных паспортов, кредитных карточек и надежных средств связи. Из-за этих правил «Моссад» отказался от проведения многих акций.