Ронен Бергман - Восстань и убей первым. Тайная история израильских точечных ликвидаций

При Дагане все поменялось. «Он мог вызвать руководителя отдела документации, который, например, предупреждал, что изготавливаемые там паспорта были недостаточно надежными и могли не выдержать проверку, – рассказывал один сотрудник, многократно присутствовавший на совещаниях в кабинете директора, – и говорил ему, что если к следующему утру на его стол не лягут пять новых паспортов, руководитель положит заявление об отставке» [1439].

Даган принимал в расчет факты, но отметал любые опасения. «Чепуха. Если хорошенько копать, всегда доберешься до сути дела. А все остальное – meises («сказки» на идише), отговорки для того, чтобы ничего не делать».

Даган верил в «целевые» убийства как в важное и необходимое оружие, с тем условием, что оно используется последовательно и составляет часть широкого арсенала других средств – тайных, дипломатических и финансовых. Любое политическое убийство может быть объяснено врагом как единичная потеря, и даже от цепи таких убийств противник может отмахнуться, приписав их неблагоприятным обстоятельствам, фатальным последствиям неподготовленности или небрежности. Для того чтобы политические убийства были стратегически эффективными, они должны были представлять собой постоянную угрозу.

«Спорадические ликвидации ничего не стоят, – говорил Даган. – А вот уничтожение главных боевиков противника вместе с ударами по руководству как постоянно действующая политика – это очень хорошо. Когда я говорю “руководство”, я подразумеваю его в очень широком смысле. Стал бы я всегда выбирать для ликвидации первое лицо? Не обязательно: я выбираю целью высший оперативный эшелон, именно тот, который управляет организацией, который оказывает решающее воздействие на тех, кто находится “на земле”» [1440].

АМАН и «Моссад» составили список кандидатов из Радикального фронта на применение в отношении них «негативного обращения». Проблема состояла в том, что все они находились в так называемых целевых странах, в которых, как правило, «Моссад» подобные операции не осуществлял. Однако Даган решил изменить и это правило.

«Когда я пришел в “Моссад”, в “целевых странах” реальных оперативных возможностей у нас не было», – рассказывал Даган. Для того чтобы исправить ситуацию, нужно было создать такие системы документации (изготовление паспортов, разработка легенд), которые позволили бы нелегалам при возникновении подозрений выдерживать длительные допросы.

Даган также внес изменения в давнишнюю политику – осуществление «сине-белых» политических убийств, то есть тех, в которых задействовался только оперативный состав «Моссада». Даган предпочитал использование «привлеченных», исходя из опыта многочисленных ликвидаций, в которых он участвовал в пору своей военной службы в Газе и Ливане. «Я готов рыдать над гробом любого погибшего “привлеченного” или агента, который возвращается к Создателю. Поверьте, я бы проливал настоящие слезы по нему. Вместе с тем я предпочитаю видеть мертвым такого “привлеченного”, чем оперативника-еврея или израильтянина».

Даган заставлял «Моссад» совершенствовать используемую технику. Сам он не очень хорошо разбирался в технологических новинках, но понимал, что их использование стало неизбежным и что «Моссад» значительно отставал в этом отношении от разведывательных служб других стран и даже от других израильских спецслужб. Он назначил старшего оперативного работника N., который хорошо понимал нужды агентов, работающих «в поле», на должность руководителя оперативно-технического управления.

Осуществленные Даганом реформы скоро стали доказывать свою эффективность. Даган был уверен, что «Моссаду» пора приступать к активным действиям, и настаивал, что с того времени все политические убийства за рубежом должны находиться под его непосредственным контролем, а практически должны осуществляться под руководством его заместителя Тамира Пардо.

АМАН выступила против этого плана, и между «Моссадом» и военной разведкой в лице Зееви-Фаркаша и Ронена Коэна возник острый спор [1441]. В конце концов Шарон принял решение: Сирия была передана в зону ответственности Дагана, а операции в Ливане должны были остаться за АМАН.

Наряду с этими тайными бюрократическими процессами Израиль неожиданно обнаружил обеспокоившие его параллельные процессы в бюрократических структурах врага. Ликвидация шейха Ясина в марте 2004 года фактически отменила все ограничения, которые он накладывал на отношения с Ираном. «В тот момент, когда Ясин был выведен из игры, центр притяжения ХАМАС сместился с территорий, контролируемых Израилем, в сторону сирийского и ливанского руководства, а Халед Машаль стал новым лидером организации» [1442], – рассказывал Ицхак Илан из Шин Бет.

Машаль приказал своим людям во главе с Изз аль-Дином аль-Шейх Халилем сообщить иранцам, что ХАМАС теперь готов принимать от них любую помощь. Иранцы были довольны: с ХАМАС в качестве полноправного члена фронт «сопротивления» имел законченный вид. Под наблюдением Халиля Иран начал посылать в сектор Газа части ракет в надежде увеличить сферу поражения и убойную мощь арсенала ХАМАС. В Газу также прибыли и инструкторы из Корпуса стражей исламской революции.

26 сентября 2004 года Халиль сел в личную машину рядом со своим домом в Южном Дамаске. В этот момент зазвонил его мобильный телефон. Ya, Abu Rami, hada Ramzi min Tubas («Абу Рами, это Рамзи из Тубаса» – деревни на Западном берегу). «Да, – сказал Халиль, – чем могу помочь?» Связь оборвалась. Спустя секунду автомобиль взлетел на воздух. Халиль был убит [1443].

Следующим в списке целей был Махмуд аль-Маджзуб, руководитель «Палестинского исламского джихада» в Ливане. 26 мая 2006 года в 10:30 он вышел из здания своей организации, расположенного в портовом городе Сидон в Южном Ливане, вместе со своим братом Нидалем, служившим телохранителем Маджзуба. Когда Нидаль распахнул дверь автомашины, спрятанная в ней бомба была подорвана находившимся неподалеку наблюдателем и убила обоих братьев.

«Разумеется, я не беру на себя ответственности за эти события, – говорил тогда Даган, строго следуя политике Израиля не признавать своего участия в “целевых” убийствах за пределами страны. – Но в качестве предположения могу сказать, что если Израилю приходится сталкиваться с такими угрозами, какими являются ХАМАС, «Палестинский исламский джихад» и террористы-смертники, было бы немыслимо, чтобы “Моссад” не подставил здесь свое плечо» [1444].

Удары по боевикам и активистам подразделения 1800 «Хезболлы», «Палестинского исламского джихада» и ХАМАС нанесли значительный урон этим организациям, однако общей картины не изменили. Радикальный фронт продолжал представлять собой серьезную угрозу и по-прежнему координировал свои действия против Израиля.