Тимоти С Вайнгард - Кровососы [Как самые маленькие хищники планеты стали серыми кардиналами нашей истории] [litres]

В Америке желтая лихорадка вызывала страх и проклятия. Болезнь была окутана легендами. В наибольшей степени она поражала портовые города, куда направлялись торговые суда и корабли работорговцев со всего мира. Корабли смерти переносили болезни, распространяемые комарами, по всему Западному полушарию и за его пределы. Новый Орлеан, Чарльстон, Филадельфия, Бостон, Нью-Йорк и Мемфис – вот неполный список американских городов, ставших жертвами эпидемий желтой лихорадки. Это были самые смертельные эпидемии в американской истории. Желтая лихорадка в сочетании с хронической малярией определила современную конфигурацию Соединенных Штатов. Эта болезнь, оказавшись за три тысячи миль от места своего зарождения в Западной Африке, в значительной степени повлияла на плотность населения в Америке. Но без африканской работорговли шествие этого смертельного вируса происходило бы по совершенно иному историческому сценарию.

С момента появления рабство было неразрывно связано с экономическим империализмом и территориальной демонстрацией власти. Эта связь характерна для всей истории, что подтверждают греки, римляне, монголы и другие. Но в древности рабство не знало дискриминации – раса, вера и цвет кожи не имели значения. Так, например, в Римской империи рабы могли быть совершенно разными людьми из разных уголков империи и составляли около 35 процентов населения. Рабами часто становились преступники, должники и военнопленные. Во всем мире – от коренных народов Америки до новозеландских маори и африканских банту – рабовладение часто становилось основной причиной вражды, а рабы считались главным военным трофеем. Такая форма рабства, хотя и порождала хроническое состояние мелких набегов, была локализованной и подчинялась строгим правилам конфликтов и социальных нравов. После определенного времени рабов либо убивали, либо, что случалось чаще, полностью принимали и интегрировали в новую племенную семью. В Западной Азии обедневшие родители нередко продавали детей в услужение. Когда в конце XIV века османы захватили Балканы и перекрыли Великий шелковый путь, многие местные жители стали рабами на земле, которая некогда была их собственной. В османской же армии из рабов создавали элитные подразделения и наделяли их статусом, привилегиями и властью.

К большинству рабов чаще всего относились как к части большой семьи. Они пользовались определенными правами, их нельзя было подвергать телесным наказаниям, их детей нельзя было обращать в рабство или продавать. Они не были так социально и физически ограничены, как на американских плантациях. Многие законы о рабстве, а также социальные условности и обычаи древнего мира были вполне гуманными и разумными. Забота о благополучии рабов и достойном к ним отношении способна вызвать удивление у современного человека. Нигде не встречалось такой жестокости и мучений, каким подвергались африканские рабы в Америке.

К XII веку рабство на большей части Северной Европы исчезло, уступив место более сложной и современной системе крепостничества. В условиях холодного климата и короткого сельскохозяйственного сезона крепостной сам заботился о себе, тем самым сберегая средства землевладельца. Проще говоря, до Колумба рабство не напоминало ту чудовищную систему, какая сложилась после колонизации Америки. Трансатлантический коридор работорговли из Африки в Америку развивался и расширялся. Рынок африканских рабов вырос безмерно. Так возникла чисто американская, почти промышленная система транспортировки живого товара.

В VIII веке Северную Африку завоевали мусульмане. Они же впервые открыли Западную Африку для заморской работорговли. Мусульманские караваны пересекали пустыню Сахару, доставляя западноафриканских рабов в Южную Европу, на Ближний Восток и за его пределы. Африканские евнухи были ценнейшим имуществом при дворе китайского императора. К 1300 году каждый год на север уводили до 20 тысяч африканцев. Работорговлей занимались и мусульмане, и христиане, причем часто они работали совместно. С зарождением при португальском принце Генрихе Мореплавателе истинного европейского колониализма (1418–1452) этот регион стал центром трансатлантической работорговли. Принц Генрих положил начало эпохе Великих географических открытий. Он совершил путешествия к Азорским островам, на Мадейру и Канарские острова, а также прошел вдоль Атлантического побережья Северо-Западной Африки. Португальцы продолжали продвигаться на юг, пока в 1488 году Бартоломеу Диаш, обогнув мыс Доброй Надежды, не вышел в Индийский океан.

К 1498 году, когда Васко да Гама достиг Индии, португальская работорговля была в полном разгаре – и активно распространяла комаров и малярию. Комары и переносимые ими болезни сопровождали корабли работорговцев. Болезнь жила в крови африканских рабов, и те несли ее с собой. Когда Колумб раздвинул западные границы известного мира, 100 тысяч африканцев были перемещены с мест исконного проживания и составляли 3 процента населения Португалии.

Первый португальский работорговый порт в Западной Африке появился в 1442 году. Сахар и невольников из Африки доставляли на плантации Мадейры, где сложилась первая модель колониальной экономики. По этому образцу впоследствии стали работать плантации Нового Света. В то время Колумб сам жил на Мадейре. Он женился на дочери губернатора и оказался бенефициаром новообретенного плантаторского богатства. Колумб поставлял сахар итальянской судовой компании и часто бывал в крепостях работорговцев в Западной Африке. Он высоко ценил европейскую модель использования труда африканских рабов на шахтах и плантациях. Эту же систему он внедрил в Америке – таков был его личный вклад в Колумбов обмен. Первые его путешествия заставили Испанию в 1501 году официально открыть собственные форты работорговцев в Западной Африке. Англичане включились в эту мрачную игру в 1593 году. Как пишет в книге, посвященной истории кофе, Энтони Уайлд, Колумб «оседлал волну черной работорговли, которая разбилась о берега Нового Света и принесла с собой сначала сахар, а потом кофе». Ту же волну оседлал и Мрачный Жнец, замаскировавшись под африканских комаров, малярию, денге и желтую лихорадку.

Вплоть до начала широкого экспорта хинина из Индонезии (то есть до 50-х годов XIX века) комары не позволяли европейцам проникать в глубины Африки. Хинное дерево растет лишь на определенных высотах, при определенной температуре и на определенных почвах, то есть в весьма ограниченных регионах. Ограниченность поставок и высокая цена открывали возможности для многочисленных мошенников, которые наводнили рынок, пользуясь тем, что спрос на чудодейственное лекарство был очень высок. Уильям Макнил пишет, что «проникновение во внутренние районы Африки, которое во второй половине XIX века стало основным проявлением европейской экспансии, было невозможно без хинина с голландских плантаций». Запасшись импортным хинином, европейцы начали окончательно порабощать Африку в 1880 году и продолжили в десятилетия Первой мировой войны. Но хинин не был панацеей, и желтая лихорадка продолжала косить европейцев, осмелившихся проникнуть в африканские джунгли.