Тимоти С Вайнгард - Кровососы [Как самые маленькие хищники планеты стали серыми кардиналами нашей истории] [litres]

Такая судьба постигла безумное предприятие бельгийского короля Леопольда II, который безжалостно эксплуатировал Конго в период с 1885 по 1908 год. Убедив международное сообщество в том, что им движут исключительно гуманитарные и филантропические соображения, Леопольд подчинил Конго своей абсолютной власти.

«Сбор коры хинных деревьев в голландской Ост-Индии, ок. 1900»: хинные деревья очень требовательны к высоте, температуре и типу почвы. Растут они только в определенных местах, что делало хинную кору очень редким и дорогим средством. В 50-е годы XIX века голландцы впервые успешно создали плантацию хинных деревьев за пределами изолированных регионов южноамериканских Анд. Основными импортерами ценнейшего хинина из голландской Ост-Индии стали Британия и Америка. (Diomedia/Wellcome Library)

Леопольд сделал колоссальное состояние на слоновой кости, каучуке и золоте, но относился к местному населению с поразительной жестокостью. Английский писатель Джозеф Конрад служил капитаном на бельгийском пароходе, перевозившем ценные грузы по реке Конго. Новеллу «Сердце тьмы» 1899 года он написал, опираясь на собственный опыт. В ней он рассказал и о том, как чуть не умер от малярии и желтой лихорадки [42] Сценарий фильма Фрэнсиса Форда Копполы 1979 года «Апокалипсис сегодня» – это адаптация новеллы Конрада. Конго времен Леопольда режиссер заменил на Вьетнам и Камбоджу в период американской войны во Вьетнаме. . Книга Конрада поднимала вопросы имперского расизма. Мировая общественность была возмущена жестокостью бельгийцев в Африке.

В результате политики и правления Леопольда умерло около 10 миллионов африканцев.

Европейским торговцам и наемникам приходилось не лучше. В сообщениях из Конго говорилось, что «лишь семь процентов из них способны продержаться в Африке три года».

До появления в 80-х годах XIX века плантаций хинного дерева в голландских колониях в Индонезии, болезни, переносимые комарами, не позволяли европейцам вторгаться в глубинные районы Африки. Любые попытки европейцев проникнуть во внутренние районы континента, чтобы захватить рабов, построить золотые рудники, эксплуатировать экономические ресурсы или нести слово своего бога, наталкивались на непробиваемый периметр смертельно опасных комаров-защитников. Все экспедиции заканчивались неудачей. Смертность европейцев колебалась от 80 до 90 процентов. Для европейцев Африка была равносильна смертному приговору. В XVI веке, к примеру, Ватикан обвинил португальских монархов в нарушении запрета на казнь аморальных католических священников. Их попросту ссылали в Африку, «зная, что через короткое время они будут мертвы». Сэр Патрик Мэнсон, пионер маляриологии и отец тропической медицины, признал роль комаров в 1906 году и подтвердил, что «цербер, охраняющий африканский континент, его тайны, загадки и сокровища, – это болезнь, которую я связал бы с насекомым!». Для коренных народов Америки болезни, переносимые комарами, стали европейским биологическим оружием. Для африканцев же они служили средством защиты от европейского вторжения.

Три первых века глобальной европейской экспансии Африка оставалась «темным континентом». Британцы прозвали Африку «могилой белого человека» – такой ужас наводили местные комары. Европейцы с трудом могли жить в рабовладельческих фортах. Но даже эти форты превращались в кладбища. По некоторым оценкам, ежегодная смертность европейцев в центрах работорговли в прибрежных районах Западной Африки приближалась к 50 процентам. «Когда цивилизованные народы вступают в контакт с варварами, – писал в 1871 году Чарлз Дарвин, – борьба длится недолго, за исключением тех случаев, когда туземной расе помогает смертоносный климат». Замените «климат» на «болезни, переносимые комарами». Комары защищали Африку и были одновременно и убийцами, и спасителями. Король Мадагаскара справедливо похвалялся, что ни одному чужеземцу не пробраться сквозь густые джунгли и малярийную лихорадку его страны. Он говорил, что комар спас не только его родину, но и всю Африку. И эти слова были бы справедливы, если бы не тайный сговор африканцев с европейцами ради достижения европейских целей.

Готовность африканцев участвовать в работорговле – вот что позволяло последней процветать. Африканцы доставляли своих собратьев и передавали их в руки алчных европейцев, которые обращали тех в рабство – из-за комаров европейцы не могли заниматься захватом рабов сами. Комары не давали европейцам похищать африканцев на их родине, в Африке. Без африканских рабов меркантилистская плантаторская экономика Нового Света рухнула бы, хинин не открыли бы, а Африка осталась бы африканцам. Весь Колумбов обмен пошел бы иным путем, а возможно, не произошел бы вовсе.

Но португальцы, а затем испанцы, англичане, французы, голландцы и другие европейцы сумели выгодно оседлать существующую в глубинах Африки культуру рабства, основой которой были пленники, захваченные во время войн. Африканцы стали продавать своих пленников португальцам – так возникла мелкая локализованная работорговля.

Европейцы использовали вражду и раздоры между африканскими народами и постепенно организовали совершенно иную форму рабства, превратив рабов в коммерческий экспортный товар. Африканские вожди и монархи начали совершать набеги не только на традиционных врагов, но и на союзников, с единственной целью: захват рабов и последующая их продажа европейским рабовладельцам, ожидавшим на побережье. Поняв потребности европейцев, африканцы охотно поставляли им африканских рабов. Насилие и набеги продолжали разрастаться и постепенно охватили внутренние районы побережий, которые носили название своих основных товаров – Берег Рабов, Золотой берег, Берег Слоновой кости.

Открытие Америки, почти полное вымирание коренных народов от европейских болезней и желание перенести и распространить португальскую систему сахарных плантаций Мадейры на другие культуры – все это стимулировало трансатлантическую африканскую работорговлю. Шлюзы открылись, и комары ринулись по течению творить историю. И в этом им помогали торговые ветры, дующие из Африки в Америку. Колумб предоставил Испании честь первой доставить в Америку африканских рабов, чужеземных комаров и малярию. Хотя поначалу поток рабов был слабым, но по мере вымирания местного населения он превратился в бурную и широкую реку торговли живым товаром.

Испанские колонии становились все более прибыльными, появление новой рабочей силы позволяло получать больше сырья, а это приносило больше денег. Африканский генетический иммунитет и способность противостоять малярии, желтой лихорадке, денге и другим болезням, переносимым москитами, делали чернокожих рабов более эффективными. Там, где другие умирали, они выживали. Африканцы жили, чтобы приносить прибыль, и сами становились прибыльным товаром.