Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

Несколько раз за эти дни Сараев видел и девочку-афганку, которую он спас. Ее тоже держали под охраной, но не такой строгой, как в случае с ним. Афганка жила в домике метрах в двухстах от ямы под присмотром бородатого охранника с автоматом и вечно возилась со своей живой игрушкой — детенышем снежного барса. Судя по всему, ей строго-настрого было запрещено подходить к пленнику, поэтому она выражала свои чувства жестами — радостно махала солдату рукой, и он в ответ делал то же самое. По сути, они оба были пленниками с одним лишь различием — за Сараевым следили куда более строго.

Иногда рядом с пленницей Иван видел еще одного ребенка — девочку лет двенадцати-тринадцати. Однажды Сараев заметил, как с ней общался Хаятулло — он нежно гладил ее по голове, и это однозначно указывало на то, что они близкие друг другу люди. И хотя в Афганистане девочек могли выдать замуж и в двенадцать лет, но Сараев больше склонялся к тому, что между этими людьми существовала иная связь — по родительской линии. То есть, эта девочка была дочкой курбаши и, живя рядом с ним, не посещала другие дома в кишлаке. Как понял Сараев, именно она готовила для него похлебку, поскольку каких-нибудь других женщин он здесь никогда не видел.

Добравшись до туалета, Сараев открыл скрипучую дверь, сколоченную из кривых досок, и вошел внутрь. Это был типичный для этих месть туалет, сложенный из глины. Посередине глиняного пола зияло небольшое отверстие, над которым Сараев и присел. Сквозь щели в двери он видел, как охранник, убедившись в том, что пленник ничем предосудительным не занимается, а использует нужник по своему прямому назначению, отошел в сторону. Едва это произошло, как Сараев, сделав свое дело, встал и, протянув руку вверх, стал пальцами расковыривать, уже покрытую трещинами, глиняную кладку на потолке. Вскоре в том углу, где он это делал, показался хворост, который был сложен на крыше туалета. Выбрав один из толстых прутьев, Сараев осторожно потянул его на себя. Когда прут вылез на длину примерно в два пальца, солдат переломил его и спрятал в карман брюк. После чего вышел из туалета к вящему удовольствию своего охранника, который сопроводил его обратно в яму.

Когда Баграт Габрилянов поднялся на второй этаж уже хорошо знакомого ему отделения милиции, первым, кого он увидел, был Семен Кухарчук. Тот входил в свой кабинет, но, заметив, Баграта остановился на пороге и… улыбнулся. После чего скрылся за дверью. Обескураженный этой встречей, юноша вошел в соседний кабинет — к старшему лейтенанту Пулату Рахимову.

— Ты чего такой смурной? — первое, что спросил милиционер у гостя.

— Видел Кухарчука — улыбается, — ответил Баграт, усаживаясь на стул напротив стола.

— А чего ему не улыбаться, если он, как работал, так и продолжает работать, — усмехнулся Рахимов. — Только мы ведь с тобой договорились имени этого человека даже не упоминать. Или ты забыл?

— Почему, помню, — согласно кивнул головой Баграт.

— Вот и отлично — тогда перейдем к нашему делу, — и милиционер отложил в сторону бумаги, с которыми только что работал. — Ситуация с твоей девушкой по имени Тамилла следующая. Во всех отделениях милиции города Ташкента заявлений о пропаже одной тысячи рублей не обнаружено. Нет откликов и на заметку в газете «Вечерний Ташкент», которую я разместил три дня назад. Конечно, шансы у нас еще остаются, что кто-то на эту публикацию откликнется, но пока ситуация именно такая. Поэтому я тебя сегодня и вызвал. Вспомни еще раз, как выглядела эта девушка.

— Я же уже рассказывал, — удивился Баграт.

— Все верно, но что-то здесь не сходится. Если ты считаешь, что девушка произвела на тебя впечатление порядочной, то почему она не заявила о пропаже? Ведь это очень большая сумма — такие деньги на дороге не валяются, согласись. Или у вас в Тбилиси тысяча рублей это мелочь?

— Для кого-то, вполне может быть — у нас в Грузии полно миллионеров.

— И как они себя ведут? Я имею в виду, скрывают это или не очень?

— А чего им это скрывать — у нас это почти легально.

— А вот у нас в Ташкенте ситуация иная. Поэтому мне в голову и пришла одна мысль. Если девушка, которую ты описал, как вполне себе обычную девушку-студентку, не заявляет о пропаже большой суммы денег, значит, дело здесь необычное.

— Что вы под этим подразумеваете? — насторожился Баграт.

— То, что это могут быть криминальные деньги.

Услышав это, юноша с удивлением уставился на собеседника, пораженный этим заявлением.

— Как это понять? — выдавил, наконец, из себя гость.

Прежде чем ответить, Рахимов встал со своего места и, подойдя к раскрытому настежь окну, за которым шумел город, закурил сигарету. После чего ответил:

— Вполне может быть, что твоя девушка — курьер у криминальных личностей. Видимо, она везла эти деньги в определенную точку, но попала впросак — сама стала жертвой воришки.

— Этого не может быть — она выглядела порядочным человеком, — возразил Баграт.

— Именно таких на роли курьеров и подбирают — чтобы никто не догадался об их истинном предназначении, — выпуская дым в окно, заметил милиционер. — Но меня смущает в этой истории лишь одно: почему ее хозяева не ищут эти деньги?

— Как вы может об этом знать — ищут или не ищут? — продолжал удивляться Баграт.

— В таком случае шум от этих поисков давно бы до нас докатился — у нас везде есть свои глаза и уши.

— Значит, Тамилла не из этих кругов.

— Тогда из каких? Если она обычная студентка, то давно должна была прибежать к нам с криками: «Найдите мои деньги!». Но что-то не слышно этих криков.

— И все равно я в это не верю, — продолжал стоять на своем юноша.

— Это потому, что она тебе сильно понравилась, — резонно предположил милиционер. — Впрочем, у нас есть возможность проверить, кто из нас прав. Расскажи мне правду о том воришке, который стащил у нее портмоне на базаре. Ты ведь соврал мне, когда описывал его. А если расскажешь честно, то у меня есть шанс его отыскать.

— А зачем вам этот парень?

— Вполне возможно, что подлинные хозяева этих денег выходили на него в поисках пропажи. В криминальном мире все друг друга хорошо знают. Если он подтвердит мою правоту, тогда мы со спокойной душой спишем эти деньги в доход государства.

— Я лучше сам его об этом спрошу, — после небольшой паузы, которая понадобилась ему для того, чтобы обдумать предложение милиционера, ответил Баграт.

— Тебе он в этом вряд ли признается, а вот мне, представителю власти, расскажет все, как миленький, — гася сигарету о дно пепельницы, заметил Рахимов.

— И все-таки я сделаю это сам, — вставая со своего места, голосом, не терпящим возражений, ответил юноша.