Джошуа Правер - Королевство крестоносцев

Вслед за итальянскими коммунами во второй половине XIII в. настал черед городских братств. Остается загадкой, было ли участие в заседаниях Верхней палаты старшин братств следствием нового правила – принесение клятвы верности своим сюзеренам, – или сама эта клятва объяснялась их почетным правом участвовать в феодальном собрании. Факт остается фактом, что во второй половине XIII в. они участвовали в прениях в Верхней палате.

Таким образом, сугубо феодальный институт Curia Regis первой половины XII в. медленно менялся, обретая новые черты. Но он так и не стал парламентом или своего рода Генеральными штатами, неким представительным органом. В конце XIII в. Haute Court был местом встречи различных властных сил общества, собранием тех, кто имел в нем вес. Если бы Верхней палате было отпущено больше времени, то она могла бы в русле общественного развития той эпохи осуществить на деле принцип представительства, хотя это и потребовало бы необходимых изменений во всей структуре королевства.

Изменения в составе палаты сопровождались эволюцией ее прав. Этому процессу в XIII в. противились юристы королевства, настаивавшие на сохранении в «неизменном виде» общественных институтов, учрежденных якобы высокочтимым Готфридом Бульонским. Их доводы отражали явное неприятие жителями Средневековья всех новых явлений. Тем не менее Верхняя палата постепенно превратилась из консультативного учреждения в государственный де-факто орган, управлявший страной. Было бы довольно сложно перечислить все его функции, но Верхняя палата, можно сказать, участвовала на равных с монархом в управлении государством. Вдобавок Верхняя палата была инструментом, посредством которого, наряду с важными государственными чиновниками, монарх осуществлял свои полномочия в качестве официального лица, находившегося во главе феодальной пирамиды. Различие между суверенной властью и властью сюзерена, возможно, не всегда было понятным современникам той эпохи. Тем не менее такое различие существовало, и Верхняя палата имела особое положение в этих делах.

Как глава государства и командующий армией, король решал политические вопросы. К ним относились подписание договоров, объявление войны и заключение мира. Традиционно всеми этими делами занимался не один король. Окончательные решения принимались только после обсуждения вопроса с Верхней палатой. Вследствие сложившейся практики международных отношений многие королевские браки, за которыми стояли политические союзы Балдуина I, также становились предметом обсуждения с целью принятия окончательного решения. Нам известно о частых случаях расхождения во мнениях среди членов Верхней палаты, что является доказательством реально имевших место дискуссий. В одном случае, например, когда решался вопрос, осаждать Аскалон или Тир (1 123), прибегли к верному средству – положиться на волю Божью: клочок пергамента с написанным на нем названием города должен был вынуть мальчик. Но члены Верхней палаты, каким бы гармоничным ни казалось их сотрудничество с королем, могли только советовать, окончательное решение принимал король.

Однако в первой половине XII в. функции Curia Regis вышли за рамки только совещательного органа. Приобрел актуальность вопрос выбора наследника короля в условиях, когда наследственное право давало возможность претендовать на трон, но этого было недостаточно для получения титула. Дом Готфридов призвал Балдуина I наследовать своему брату, несмотря на противодействие Танкреда и патриарха (1 100). Королевский суд вызвал также из Эдессы кузена Балдуина I, будущего Балдуина II, несмотря на законные притязания отсутствующего брата Евстахия Булонского. Верхняя палата принудила Амори развестись с женой (1162), до того как признать его законным наследником его брата Балдуина III. Таким образом, во всех вопросах наследования Верхняя палата играла решающую роль, являясь не только консультативным органом. Тем не менее в 1176 г. Балдуин IV сломил сопротивление крупных феодалов и дал согласие на брак своей сестры и возможной наследницы Сибиллы с Вильгельмом Длинным Мечом, а в 1180 г. с Ги де Лузиньяном.

В вопросах мира, войны и международных соглашений ситуация была совсем иной. Несмотря на то что слово короля оставалось решающим, положение требовало сотрудничества крупных феодалов и рыцарей, мнение которых принималось во внимание. В кризисных ситуациях Верхняя палата могла действовать энергично. Согласно известному соглашению патриарха Вармунда с венецианцами (1123) во время пребывания Балдуина II в плену, мы, к своему удивлению, узнаем, что дворяне были готовы заставить короля после его освобождения следовать условиям соглашения, в противном случае они не собирались признавать его своим законным правителем.

Трудно сказать, в каких случаях в процессе управления страной король выступал как верховный правитель, а в каких – как сюзерен. Мы можем рассматривать обсуждение крупными феодалами условий брака принцесс как их непосредственную обязанность в качестве вассалов короля давать советы своему правителю. Такие процедуры были обычны в каждом феодальном суде, где вассалы правителя обсуждали его семейные дела. Брак в королевской семье значил больше, чем обычный семейный вопрос, чем будущее какого-либо манора или замка. Любой брак на государственном уровне предполагал также заключение политического союза, имевшего важные экономические и военные аспекты. Дискуссии о таких значимых делах в Верхней палате были в действительности обсуждениями внешней политики королевства.

Взимание налогов, не имевших феодального характера, находилось в компетенции короля как суверена. Пока королевские доходы имели чисто феодальные источники, не было необходимости в особых соглашениях, поскольку все шло по заведенному распорядку. Однако это не касалось введения чрезвычайных налогов. Так, в 1 166 г., в преддверии очередной кампании против Египта, король Амори провел заседание Верхней палаты в Наблусе, на котором было принято решение (вероятно, совместно с представителями зажиточных горожан) о введении десятины на все движимое имущество в королевстве. Указ о введении еще одного не-феодального налога был принят в 1 183 г. собранием Верхней палаты в Иерусалиме, которым облагалось все движимое и недвижимое имущество, принадлежавшее каждому жителю страны, невзирая на его пол и вероисповедание. Исключительный характер этого налога требовал согласия всех, кого он касался, и тех, кто представлял горожан, то есть палаты.

Как бы ни были важны полномочия Верхней палаты, вся ее деятельность основывалась на том, что именно здесь было место встречи короля с его вассалами, здесь отправлялось правосудие. В этой роли Верхняя палата или ее законный кворум (три вассала и король) заседала постоянно. Правосудие, или, вернее, судопроизводство, представляло тогда собой более обширное поле деятельности в сравнении с нашим временем. Оно рассматривало все личные дела между вассалами короля ( ratione personae ) и все дела, касавшиеся владения вассалами своих феодов ( ratione materie ). Уголовное и гражданское судопроизводство, имевшее отношение к этим делам, также находилось исключительно в компетенции суда. Убийство, изнасилование, словесная угроза и оскорбление действием, государственная измена или оскорбление монарха ( lèse-majesté ) – все эти преступления рассматривались как нарушение феодальных законов, и их виновников судил сам король в Высоком суде. С другой стороны, все дела о феодальных владениях, наследовании, опеке, обязательствах, являвшихся следствием оммажа (то есть касавшихся феодального служения), также подпадали под его юрисдикцию. Более того, дела об отчуждении имущества, продаже, сдаче внаем и аренде феодов могли быть решены только в Верхней палате. В последнем случае решение суда было не просто обязывающим, но и «регистрационным», гарантировавшим права собственности обеих сторон. Письменный акт о продаже или отчуждении имущества был не больше чем aide-mémoire (памятной запиской), а не законным доказательством.