Олег Воскобойников - Средневековье крупным планом

Повсеместное присутствие евреев на Западе в XII–XV веках – факт, зафиксированный множеством свидетельств. То, что тексты зачастую говорят об отдельных семьях, а не о крупных организованных анклавах, говорит о том, что жить бок о бок с ними христианское большинство умело, причем столетиями. Гетто как форма изоляции в черте города возникло в Новое время, хотя «еврейская улица» – явление типичное. Сами власти одной рукой гнали, другой – удерживали и оказывали специфическое «высокое покровительство». Вполне понятным в устах монарха или даже папы звучало словосочетание «наши иудеи». Таковыми могли быть как отдельные допущенные ко двору знатоки, скажем, врачевания или переводчики, так и целые группы. В этом парадоксе срабатывала, видимо, какая-то риторика власти, претендовавшей на то, что она, власть, в милосердии своем готова осчастливить своим миром и правосудием даже неверных. Неверные, естественно, подчинялись феодальным порядкам и беспорядкам, становились людьми сеньора, на что указывало притяжательное местоимение. Ценой была относительная утрата свободы, некогда гарантированная иудеям римским правом, как минимум неравенство, личное подчинение гою.

Вместе с тем в мирное время общины налаживали вполне достойные нормы жизни, самоуправление демократического характера, контакты с единоверцами других стран и с местными христианскими властями. При синагогах процветала интеллектуальная жизнь, и по уровню образования, конечно, христиане даже близко не могли сравниться с иудеями, воспитывавшимися на чтении священных или почитаемых текстов. Северные общины очень многое сделали для религиозных знаний, экзегезы Торы и Талмуда, южные (Испания и Италия) – для философии и светских наук. Понтифики, начиная с Григория Великого, не раз подтверждали законность иудейского культа по соседству с христианским, хотя и запрещали иудеям выходить на улицу во время Страстной седмицы. В подобной двойственности опять же проявлялось в целом специфическое отношение христиан к иудеям, с которым антисемитизм Нового и Новейшего времени связан лишь частично. Израиль – прародина всех христиан, потому что Иисус – Сын Давидов. Священный текст иудеев священен и для христиан. Но иудеи не только предали Иисуса смерти, но и упорно не хотят признавать в нем Спасителя. Поэтому истинный Израиль, для христиан, истинный богоизбранный народ, – именно они сами, христиане. В христианской иконографии эта уверенность отразилась, например, в том, что на порталах соборов и в сценах Распятия стали изображать Церковь с евхаристической чашей в руках и победной короной на голове, а ослепшую Синагогу – с повязкой на глазах, опущенной головой и сломанным копьем, которым она убила Христа (илл. 47). Из такого настроя могли следовать как бескомпромиссная ненависть, так и миссионерская надежда на то, что иудеи до Страшного суда таки успеют обратиться. Те, кто, оставаясь верными христианами, способны были к диалогу, учили еврейский язык и вели дискуссии о Священном Писании с раввинами. Некоторые иудеи, получив крещение, обретали новую славу в латинской, христианской культуре: таков Петр Альфонси в начале XII века. Некто Герман, называвший себя «бывшим иудеем» и живший в том же столетии, рассказал о своем обращении в замечательной автобиографии, жанре тогда еще очень редком. Само его обращение и стало поводом поговорить о себе. В начале XIV века знаменитый каталонский проповедник и философ Раймунд Луллий даже предлагал основать кафедру для изучения еврейского языка. Его современник Николай Лирский ввел многочисленные мнения еврейских экзегетов в свою «Постиллу», ставшую на века стандартным христианским комментарием к Библии. Это значит, что при всей непримиримости религиозных позиций диалог все же был возможен.

Помимо богословских обстоятельств этой тысячелетней истории отношений между христианами и иудеями, следует обратить внимание на еще одно: между ними не могло быть официальной войны. Вспышки насилия, погромы, антиеврейский фольклор, несправедливые и не объяснимые никакой политикой изгнания – да. Но войны быть не могло. Средневековый еврей – не воин. Совсем другое – мир ислама. Отношения раннесредневекового христианства с исламом начались с войны и войной же закончились. Если в начале этой истории половина христианского Средиземноморья была завоевана арабами и теми, кто пошел на союз с ними, то в XV веке, когда все арабские государства ослабли, эстафету взяли на себя турки-османы. Между тем эта вековая вражда, во многом неискоренимая по сей день, вовсе не была пограничным фактором, но многое определила в истории самой европейской христианской цивилизации.

Помимо Ближнего Востока, мусульманам отошла вся Северная Африка, поэтому ее в Средние века можно называть на арабский манер «Ифрикийя», как испанскую Андалусию правильно называть аль-Андалусом (это имя помнит о прошедших здесь вандалах). В начале VIII века они в кратчайшие сроки завоевали почти весь Пиренейский полуостров, воспользовавшись слабостью вестготских королей. Галлия оказалась под серьезной угрозой, но франкам удалось остановить завоевание. Однако в IX веке пала византийская Сицилия, на десятилетия пиратам удавалось закрепляться в отдельных гористых регионах Южной Италии и Прованса, на время взяли Сардинию и византийские города Бари и Таранто на каблуке итальянского сапога. С арабами пришлось иметь дело германскому императору Оттону II, и толку из этого не вышло. Арабское пиратство, кажется, не поддерживалось государствами, за исключением сицилийских Айюбидов, но масштабы его были достаточными для того, чтобы держать в страхе весь юг Европы, сделать невозможной международную торговлю, за исключением рынка христианских рабов, популярных у мусульман.

Реконкиста в Испании, развернувшаяся в середине XI века, совпала по времени с успехами в Италии. В союзе с папством норманнам удалось отбить Сицилию и основать там монархию северного типа, впитавшую в себя также опыт арабского администрирования. Периодически и с переменным успехом норманны пробовали силы и в Африке, на время закрепляясь в мусульманских городах. Во второй половине XI века западное рыцарство таким образом знакомилось с противником, словно готовясь к большому движению на Восток. В связи с Крестовыми походами мы уже говорили о том, что культурные контакты и торговля периодически возникали, но сказать, что они могли органично развиваться, никак нельзя. Между тем историки резонно пишут о том, что западная цивилизация в большом долгу у средневекового ислама, и об этом следует сказать несколько слов.

От греков на Западе знали, что Коран почитает Марию и Христа. Но знали, что распятие для него – иллюзия и что он четко разделяет народы Писания: иудеев, христиан и мусульман, последователей Пророка. В целом же первые хронисты Крестовых походов резонно жаловались, что о мусульманах неизвестно ровным счетом ничего. Неудивительно, что эпос, отразивший фольклор, приписывал исламу идолопоклонство, превращая врага попросту в язычника или изображая собственные комплексы и недуги, словно в кривом зеркале. В «Песни о Роланде» можно даже найти что-то вроде дьявольской «троицы» из Магомета, Тервагана и Аполлена. Однако уже около 1140 года у Петра Достопочтенного, могущественного аббата Клюни, возникла идея, что победить ислам можно не только мечом, но и проповедью, словом, любовью. Для этого он нашел в Испании нескольких переводчиков, которых уговорил взяться за перевод Корана и рассказов о жизни Мухаммеда. Этот корпус он планировал передать Бернарду Клервосскому, рассчитывая на то, что тот напишет что-то вроде суммы знаний о мусульманах, которые вдохновят проповедников, а не только крестоносцев. Проект удался лишь отчасти, потому что Бернарду оказалось не до того, а латинский Коран, действительно прекрасно, с умом и тактом, переведенный Робертом Кеттонским и Германом Каринтийским, получил довольно слабое распространение. Новый перевод был создан в Толедо по заказу архиепископа Родриго Хименеса де Рада в начале XIII века, во время подготовки к битве при Лас Навас де Толоса, и тоже с перспективой будущей проповеди. Но, опять же будучи замечательным памятником переводческой мысли и религиозной полемики, перевод Марка Толедского – не более чем эпизод. Масштабной проповеди не последовало.